Анна Остроумова-Лебедева: Петербург — герой на всю жизнь
Художники книги ХХ века
Художница, о которой пойдет речь, в первую очередь занималась станковой графикой — ксилографией, а также, в меньшей степени, автолитографией. Писала она, впрочем, и акварели. Над книгой работала мало: за всю долгую жизнь проиллюстрировала лишь четыре издания и лишь дважды при этом изменила главному герою своих произведений — СанктПетербургу. Быть может, решающую роль в этом сыграла обеспеченность, поскольку думать о хлебе насущном ей почти никогда не приходилось. Муж — так же как и герой ее творчества, один на всю жизнь — был известным ученым, академиком. Звали его Сергей Васильевич Лебедев (1874—1934). Он прославил свое имя созданием синтетического каучука.
Анна Петровна Остроумова (вторую фамилию, писавшуюся через дефис, она взяла после замужества) родилась 6 мая 1871 года в СанктПетербурге. Не в пример А.Н.Бенуа и другим членам объединения «Мир искусства» семья ее к искусству никакого отношения не имела, но родители с пониманием отнеслись к ее желанию посвятить себя изобразительному мастерству. Начальное художественное образование девочка получила в училище ш тиглица. Здесь она освоила технику ксилографии — гравюры на дереве, ставшей для нее главной на всю жизнь. Преподавал эту технику мастер своего дела Василий Васильевич Матэ (1856—1917). Первую свою гравюру пятнадцатилетняя Анна исполнила в 1889 году.
Анна Петровна Остроумова-Лебедева. С портрета работы В.А.Серова. Автолитография
Впоследствии А.П.ОстроумоваЛебедева так объясняла свое пристрастие к ксилографии: «Много раз за свою жизнь я себя спрашивала: почему с юных лет я обратила особенное внимание на гравюру и впоследствии полюбила такое трудное и требовавшее так много внимания и терпения искусство? Почему? Отчасти я приписываю это моему зрению. Я родилась очень близорукой. Если предмет — книга или ноты — был от меня даже в небольшом расстоянии, я уже с трудом их разбирала. Зато вблизи я видела остро и четко самые мелкие вещи — нити тончайшей ткани, незаметные волокна бумаги или самый мелкий шрифт. И эти мелочи назойливо лезли мне в глаза. Когда я рассматривала в детстве какуюнибудь иллюстрацию, мне первым делом бросались в глаза бегущие по всем направлениям линии и штрихи и только потом я воспринимала иллюстрацию в целом. Такое зрение очень удобно для гравера, так как не требует употребления лупы. У меня были собственные живые “лупы”». Думается, однако, что дело не только в этом. Анна Петровна чутко воспринимала художественную ценность ксилографии и понимала ее возможности, которые в ее время были преданы забвению. «Я ценю в этом искусстве невероятную сжатость и краткость выражения, — писала она, — немногословие и благодаря этому сугубую остроту и выразительность. Ценю в деревянной гравюре беспощадную определенность и четкость ее линий... Я всегда жалела, что после такого блестящего расцвета гравюры, какой был в XVI, XVII веках, это искусство стало хиреть, сделалось служебным, ремесленным! И я всегда мечтала дать ему свободу!»
А.П.Остроумова-Лебедева. Колесница Аполлон. Ксилография для обложки журнала «Пантеон», 1899
Образование было продолжено в Академии художеств, куда лишь незадолго перед тем начали принимать женщин. Другое нововведение заключалось в том, что в академию пришли мастера, которых называли передвижниками. Молодая художница занималась в мастерской Ильи Ефимовича Репина (1844—1930). На некоторое время она вроде бы отошла от гравюры. Но вскоре В.В.Матэ уговорил ее вернуться к столь любимому им мастерству.
С первых же шагов в искусстве жизнь А.П.Остроумовой, в ту пору еще не имевшей второй фамилии, была связана с объединением «Мир искусства». С Александром Бенуа (1870—1960) и его друзьями она познакомилась осенью 1898 года в Эрмитаже. Александр Николаевич впоследствии вспоминал: «Эрмитаж в те годы пустовал. В будни мы бывали обыкновенно чуть ли не единственными посетителями — во всем гигантском здании, насчитывавшем десятки обширных зал и кабинетов. Впрочем, одновременно с нами, в нескольких шагах от нас и в том же отделении “большого зала Рембрандта” работала над копией с картины великого мастера “Девочка с метлой” молоденькая, миловидная и очень симпатичная художница. Нас она порядком интриговала, и мы не без удивления следили за тем, с каким мастерством, с какой силой эта барышня справляется с задачей... Мы приветливо, но издали с нею раскланивались, но знакомиться не решались. Впоследствии же эта самая художница стала одним из наших самых близких друзей. То была чудесная наша Анна Петровна Остроумова».
А.П.Остроумова-Лебедева. Натурщица и мужская фигура. Ксилография, 1900
Знакомство, вначале шапочное, было продолжено и укреплено в Париже, куда Анна поехала осенью 1898 года. Там же художница познакомилась с Евгением Евгеньевичем Лансере (1875—1946). По его рисункам были сделаны гравюра «Русалка» и первая, так сказать, «книжная» работа — экслибрис. Впоследствии ОстроумоваЛебедева выполнит немало книжных знаков, хотя работа в этой области никогда не будет особенно ее привлекать. «Русалка» была отпечатана с двух досок: с первой печатали зеленоголубым цветом, со второй — желтосерым. В дальнейшем художница станет большим мастером в области цветной ксилографии — очень трудоемкого, требующего усидчивости искусства.
По эскизу Е.Е.Лансере был выполнен и первый полученный в 1899 году Остроумовой платный заказ — чернобелая гравюра обложки для журнала «Пантеон». Изображена там была квадрига с фронтона московского Большого театра. Гравюра эта кажется полутоновым изображением. Здесь много черного, объем моделирован толстыми штрихами. Почти сплошной черный фон вообще характерен для ранних гравюр ОстроумовойЛебедевой.
Осенью 1899 года Анна Петровна официально стала членом объединения «Мир искусства». И.Е.Репин ей этого не простил — мирискуссников он на дух не переносил.
А.П.Остроумова-Лебедева. Лев и крепость. Ксилография для журнала «Мир искусства», 1900
Стояла А.П.Остроумова и у истоков журнала «Мир искусства» и с самого его основания два раза в неделю присутствовала на заседаниях редакции, которые обычно проходили на квартире у А.Н.Бенуа.
К журналу в качестве своеобразных приложений давали оригинальные оттиски гравюр и литографий.
К № 56 за 1900 год были приложены две вкладки с гравюрами А.П.Остроумовой: одна из них была чернобелая, а вторая — двухкрасочная. В № 1 за 1902 год появилась статья А.Н.Бенуа об архитектуре СанктПетербурга. И словно иллюстрации к ней — литографии Е.Лансере и О.Браза и (подлинное событие!) ксилографии Анны Петровны.
К тому времени художница уже нашла своего героя. До этого она переводила на язык гравюры рисунки друзей, изображала натурщиц, делала небольшие пейзажи. Озарение пришло к ней летом 1901 года, которое она вместе с родителями и сестрами проводила в Павловске. «До этого года, — вспоминала она впоследствии, — я плохо знала Павловск и его великолепный парк. Он был восхитительный, очаровательный, особенно весной. Озера, речки, мостики, уединенные беседки на островках. Идешь по дорожке и вдруг приходишь к какомуто античному храму...» В Павловске Анна много рисовала, делала акварели. И тогда же исполнила небольшую по началу серию гравюр, продолженную в следующие годы. Особенно много труда потребовала большая — размером 269 х 354 мм — цветная ксилография «Павловский вокзал», отпечатанная с девяти досок.
А.П.Остроумова-Лебедева. Новая Голландия. Ксилография для журнала «Мир искусства», 1900
А затем Остроумова поняла: ее призвание — архитектурный пейзаж. Помог ей это сделать Сергей Павлович Дягилев (1872—1929), который решил поместить в «Мире искусства» серию гравюр, отпечатанных с подлинных досок. С такой просьбой он и обратился к Остроумовой. В 1901 году она выполнила 11 сравнительно небольших чернобелых ксилографий с видами СанктПетербурга. Ее внимание привлекали набережные Невы, Фонтанки и Мойки, прославленный Цепной мост, Биржа, Ростральная колонна, Новая Голландия. Черного фона здесь уже не было и в помине. Исчезли, хотя и не везде, и прямоугольные рамки, характерные для первых гравюр. Анна Петровна теперь гравировала черным по белому. Тонкими штрихами намечала облака, затягивающие небо с еверной столицы. Воспоминание о прежнем чувствуется лишь в ксилографии «Новая Голландия», моделированной толстым черным штрихом и заключенной в прямоугольную рамку.
Так СанктПетербург стал главным героем Анны Петровны ОстроумовойЛебедевой. Красоты и характер имперской столицы, не утратившей величия и в пору «провинциальности», навязанной советским временем, художница постигала на протяжении всей своей жизни.
В русле темы находилась и опубликованная № 1 «Мира искусства» за 1904 год выполненная по рисунку А.Н.Бенуа цветная ксилография
А.П.Остроумовой, открывавшая знаменитый цикл иллюстраций к «Медному всаднику». Напечатана она была с четырех досок в размере 111 х 91 мм.
Творчество А.П.ОстроумовойЛебедевой стало узнаваемым. Две гравюры ее репродуцировали в своеобразной хрестоматии — «Рисунки русских художников». Репродукции в этом, как гласил подзаголовок, «пособии по рисованию» воспроизводились фототипией. При этом одну из гравюр Анны Петровны — «Дерево» — репродуцировали зеркально.
В 1903 году А.П.Остроумова сделала первые шаги в новой для нее технике — литографии. Первый опыт — большая (размеры 320 х 400 мм) станковая автолитография «Вилла папы Юлия III». А далее последовали десять открыток с видами СанктПетербурга, сделанных по просьбе общины св.Евгении, которая к этому времени уже выпустила несколько комплектов художественных открытых писем. Впрочем, Анна Петровна сохраняла верность излюбленной ксилографии. К литографии она вернулась лишь в 1922 году, а затем — после 20летнего перерыва — в 1942м.
Сохраняла она верность и своему герою — СанктПетербургу. Иногда, впрочем, делала паузы, причины которых объяснялись просьбами друзей.
Окончание в следующем номере