Технические аспекты изобретения Иоганна Гутенберга
Тысячи исследований посвящены жизни и деятельности Иоганна Гутенберга и выпущенным им изданиям. Поэтому мы ограничимся лишь контурным и предельно лаконичным изложением биографических сведений.
Точной даты рождения Иоганна Гутенберга мы не знаем. В связи с этим называют самые разные годы — от 1394-го до 1406-го. Юбилей же издавна повелось отмечать на рубеже столетий. Шестисотлетний юбилей пришелся на 2000 год.
Будущий изобретатель родился в г. Майнце в богатой семье. Имя свое он получил по названию дома — Zum Gutenberg, которым издавна владели его предки. О детских и юношеских годах будущего изобретателя мы практически ничего не знаем. Начальное образование он, скорее всего, получил в школе при монастыре или церковном братстве. Недавно была выдвинута гипотеза о том, что в 1418-1420 годах Иоганн Гутенберг слушал лекции в Эрфуртском университете. По некоторым сведениям, в Эрфурте или в Эльтвилле могла жить семья Гутенберга, изгнанная из Майнца в 1411 году.
В 1430-1444 годах Иоганн Гутенберг жил в Страсбурге. Там он, видимо, и предпринял первые опыты книгопечатания. Косвенные упоминания об этом есть в материалах судебного процесса, который в 1439 году вели против Гутенберга братья Дритцен.
Примерно в 1447 году изобретатель возвращается в Майнц. Некоторые исследователи не исключают, что прежде он побывал во Франции — в Авиньоне. Архивные документы рассказывают о неких опытах «искусственного письма», которые здесь проводил выходец из Чехии Прокоп Вальдфогель. Другие историки отправляют Гутенберга в Голландию. Однако документальных подтверждений всех этих поездок не существует.
В Майнце была основана типография, в которой первоначально печатались сравнительно небольшие издания — календари, учебники латинской грамматики, индульгенции. Ни на одном из первопечатных изданий имени мастера не обнаружено. Поэтому различные ученые высказывают разные мнения о принадлежности этих изданий. Но все исследователи единодушно приписывают Иоганну Гутенбергу прекрасно напечатанную латинскую Библию, которую называют 42-строчной — по числу строк на полосе. Это замечательное издание, сохранившееся в 49 экземплярах и многих фрагментах, тщательно изучено исследователями-инкунабуловедами и неоднократно издавалось факсимильно. Два экземпляра 42-строчной Библии, вывезенных в послевоенные годы из Германии, в настоящее время находятся в Москве — в Российской государственной библиотеке и в Научной библиотеке Московского университета.
Чтобы напечатать Библию, Иоганн Гутенберг занял у богатого майнцского горожанина Иоганна Фуста 1600 гульденов, которые не сумел вовремя отдать. Состоялся судебный процесс, описанный в так называемом Хельмаспергеровском нотариальном акте, составленном 6 ноября 1455 года. Решение суда здесь изложено конспективно и допускает различные толкования. Некоторые исследователи утверждают, что Фуст отобрал у Гутенберга типографию и весь тираж 42-строчной Библии. После процесса в Майнце начинает работать типография, из которой 15 августа 1457 года выходит крупноформатная Псалтырь, в которой впервые появляются выходные сведения. Типографами здесь названы Иоганн Фуст и ученик Гутенберга Петер Шефер.
Изобретатель книгопечатания, судя по всему, сохранил за собой сравнительно небольшую полиграфическую мастерскую. Возможно, в 1458-1460 годах здесь была напечатана 36-строчная Библия, которую некоторые исследователи приписывают работавшему в Бамберге типографу Альбрехту Пфистеру. Библия эта сохранилась всего в 13 экземплярах.
Последним изданием Иоганна Гутенберга был «Католикон» — латинская грамматика и толковый словарь, составленные И.Бальбусом. В этом издании есть колофон, в котором указана дата печатания — 1460 год. Но имя типографа и здесь не названо. Полиграфическая техника этого издания характеризуется рядом особенностей, о чем мы расскажем ниже.
Последние годы жизни изобретатель книгопечатания провел в Майнце. В 1913 году на страницах одной из старопечатных книг была найдена запись о смерти Иоганна Гутенберга с указанием даты — 3 февраля 1468 года.
В чем же состоят заслуги Иоганна Гутенберга? Некоторые исследователи считают, что он изобрел ручной типографский станок и тем самым механизировал процесс получения красочных оттисков. Другие называют главным его изобретением словолитную форму — устройство для отливки типографских литер. Документально ни один из этих фактов не подтвержден. Но, видимо, в обоих утверждениях есть доля истины.
Одной из основных составляющих великого изобретения Иоганна Гутенберга был способ множественного воспроизведения типографских шрифтов. Первым этапом на пути осуществления такого воспроизведения было гравирование рельефного выпуклого и зеркального изображения шрифтового знака на торце металлического бруска с прямоугольным сечением. В качестве материала для такого бруска в XVI столетии стали использовать сталь. В русской технической литературе брусок получил название «пуансона» или «пунсон» — (от франц. Poincon). Немецкие полиграфисты в этом случае используют термины Schriftstempel или Schriftpraegestempel, а английские — letter punch.
При вдавливании пуансона в более мягкую металлическую пластину получалось углубленное прямое изображение шрифтового знака. Такой металлический брусок сейчас называется матрицей. Близкие по звучанию термины используются и в других языках — в немецком — Matrize, во французском — matrice, в английском — matrix. Матрица служит в качестве формы для отливки типографских литер. Очевидно, что с помощью одного пуансона можно выдавить большое количество одинаковых матриц, а с одной и той же матрицы — отлить множество одинаковых литер.
Указанный способ появился в монетном производстве, где издавна применялись металлические штемпели. Живя в Страсбурге, Иоганн Гутенберг сотрудничал с золотых дел мастером Гансом Дюнне, который выполнял для него работы, относящиеся к печатанию (Trucken). Сохранились документы, свидетельствующие о том, что тот же Дюнне в 1421 и 1427 годах изготовлял штампы для монетного двора.
Для изготовления матриц необходимо было подобрать металл, который бы, с одной стороны, легко поддавался тиснению, а с другой — не размягчался при заливке в него расплавленного металла, из которого изготавливались типографские литеры. Таким материалом издавна служила медь, и именно из нее были выполнены старейшие из сохранившихся до наших дней матриц, которые относят к началу XVI века. Эти матрицы хранятся в музее фирмы «Иоганн Энсхеде и сыновья» в голландском городе Харлеме. Матрицы изготовлены с помощью пуансонов, которые выгравировал мастер Хенрик Питерзон из Роттердама.
А теперь перечислим составные части полиграфического процесса, созданного Иоганном Гутенбергом.
- Словолитный процесс — изготовление одинаковых литер в большом количестве.
- Наборный процесс — изготовление печатной формы, составленной из отдельных, заранее отлитых литер.
- Печатный процесс — множественное изготовление красочных оттисков, получаемых с наборной формы.
Чтобы воплотить в жизнь данные процессы, необходимо было предварительно решить ряд инженерных и технологических проблем. Словолитный процесс можно было осуществить, создав надежный словолитный инструмент и подобрав составляющие для легкоплавкого сплава. Для наборного процесса нужны были относительно несложные инструменты — так называемые кассы для хранения литер и верстатки для их набора. Наконец, печатный процесс нуждался в механизации, ибо осуществить его вручную было сложно и долго. С этой целью Гутенберг сконструировал типографский станок.
Таким образом, изобретение немецкого мастера было многоаспектно, оно вобрало в себя несколько новаторских предложений. Хотя отдельные части полиграфического процесса были известны и до Гутенберга, это ни в коей мере не умаляет заслуг великого немца. Но исследователю, изучающему историю техники, надлежит разобраться в том, когда возникли материально-технические основы книгопечатания и какой путь они прошли.
Первые опыты книгопечатания были предприняты Иоганном Гутенбергом, видимо, еще в Страсбурге — незадолго до процесса с братьями Дритценами. В документации процесса упоминался «пресс», который изготовил столяр Конрад Заспах, и некие «четыре предмета», судьба которых волновала Гутенберга. Ювелир Ганс Дюнне показал, что он заработал у Гутенберга сто гульденов на том, что, по его словам, «относилось к печатанию».
Исследователи толковали эти факты по-разному.
Прежде историки полагали, что Гутенберг первоначально печатал с цельных деревянных досок и лишь затем додумался распиливать их на отдельные литеры. Гутенбергу приписывали цельногравированные формы, которые хранятся в Парижской национальной библиотеке.
Даниель Шпеклин, умерший в 1589 году, в своей страсбургской хронике объявил изобретателем книгопечатания работавшего в Страсбурге Иоганна Ментелина, а Иоганна Гутенберга назвал его слугой, укравшим изобретение. Шпеклин утверждал, что первоначально литеры изготовляли из дерева. Более того, он писал, что сам видел и первый станок, и такие литеры, которые «были вырезаны из дерева целыми словами или слогами и имели отверстия, чтобы собирать их вместе, нанизывая один за другим на прочный шнурок с помощью иглы».
Есть упоминания и о деревянных литерах, которые ранее находились в Майнце. Считалось, что и они были изготовлены самим изобретателем книгопечатания. Эти литеры были найдены в самом начале XVII столетия в доме в районе Киршгартен, ранее принадлежавшем типографу Фридриху Хауманну родом из Нюрнберга. Рассказывали, что Хауманн в 1508 году приобрел типографские материалы Иоганна Гутенберга, а в 1604 году майнцский печатник Альбинус показывал эти литеры историку Серариусу. Лет сто спустя эти литеры видел историк Пауль Патер, который утверждал, что они происходят из типографии Иоганна Фуста. Сегодняшнее их местонахождение неизвестно, поэтому проверить справедливость приведенных выше сведений невозможно.
Пропали и деревянные литеры, которые в 1781 году майнцский типограф Иоганн Иозеф Алеф подарил жившему по соседству профессору Францу Иозефу Бодману. Литеры долго лежали на письменном столе Бодмана, а после его смерти исчезли. Видевшие их люди рассказывали историку книгопечатания Карлу Шаабу, что они были сделаны из вишневого дерева и имели отверстия для нанизывания их на проволоку или шнурок. Эти данные совпадают с теми, что были приведены в хронике Шпеклина. Быть может, в этом есть какая-то доля правды, однако Бодман известен как фальсификатор старых документов.
Со временем появились и другие гипотезы о первых опытах Иоганна Гутенберга. Так, член известной семьи харлемских типографов и словолитцев Шарль Энсхеде полагал, что стальные пуансоны — изобретение Петера Шеффера. Получить рельефное изображение на медных матрицах можно с помощью очень твердых пуансонов, а по мнению Энсхеде, Иоганн Гутенберг этого делать не умел и использовал пуансоны из меди, а матрицы — из мягкого свинца. С помощью таких матриц литеры отливались высотой не более чем два миллиметра, после чего в результате дополнительного литейного процесса к ним отливали ножки обычного для литер размера. Эта фантастическая реконструкция первопечатной технологии была с воодушевлением воспринята известным гутенберговедом Готтфридом Цедлером, который на ее основе объяснял очевидное несовершенство первого приписываемого Гутенбергу шрифта DK на его ранних стадиях. По словам Цедлера, правильность этих построений была подтверждена практическими опытами, которые он провел в словолитне Бауера во Франкфурте-на-Майне.
Другой историк книгопечатания, Карл Фаульман, полагал, что Гутенберг первоначально применял не металлические, а деревянные пуансоны. Именно этим он и объяснял различное начертание одноименных литер в 36-строчной Библии, которая, как он считал, была напечатана раньше, чем 42-строчная. Фаульман переснял четыре строки из 36-строчной Библии и сильно увеличил их. На снимке, который он поместил в книге «Изобретение книгопечатания по новейшим исследованиям», действительно очень наглядно видна разница в начертании букв. Но Гутенберг делал это сознательно, имитируя рукописные тексты. Именно это лежит в основе его шрифтовой системы, о которой речь пойдет дальше. Одноименные литеры отличаются друг от друга и в 42-строчной Библии, но Фаульман этого не замечал, так как считал, что шрифт этого издания отлит с матриц, оттиснутых металлическими пуансонами.
Более того, Фаульман допускал, что 36-строчная Библия напечатана деревянными литерами. Энсхеде такую возможность отрицал: он выгравировал на деревянных брусках алфавитные знаки и составил из них строку; буквы на оттиске не держали линии строки — они «гуляли» вперед и назад, вверх и вниз. Чтобы доказать неверность доводов Энсхеде, Фаульман поручил венскому граверу Гюнтеру выгравировать комплект деревянных литер, копирующих шрифт 36-строчной Библии. Работа была выполнена с завидным мастерством, и на оттиске, изготовленном с набора деревянных литер, буквы отлично держали строку. Однако Фаульман не учел, что если бы 36-строчную Библию печатали быстро изнашивающимися деревянными литерами, то ее типографу не хватило бы целой жизни, чтобы выгравировать такой шрифт.
Впоследствии Цедлер выдвинул другую гипотезу. Реконструируя технику изготовления первых голландских изданий, которые, как он считал, вышли из типографии Лауренса Костера, он предположил, что эти издания были напечатаны шрифтом, полученным методом литья в опоки. Цедлер полагал, что Костер будто бы делал из дерева литеры, которые впоследствии использовались в качестве моделей при формовке.
Густав Мори, который в 1921 году выпустил небольшую книгу «Что изобрел Гутенберг?», считал, что в Страсбурге использовалась аналогичная техника. «Четыре предмета», упоминаемые в страсбургской документации, по его мнению, представляли собой опоку, состоявшую из двух рам с винтами для их крепления и с литником, а также из двух металлических пластин, которыми сверху и снизу прикрывались рамы. Опоку набивали формовочной смесью из тонко измельченного песка и золы, предварительно поместив в нее деревянные модели литер. Затем рамы раскрывали и удаляли модели. Опоку фиксировали с помощью несложного винтового приспособления (это и был пресс Заспаха) и заливали расплавленный металл через литник.
Современные исследователи, в том числе Фридрих Адольф Шмидт-Кюнземюллер, отвергают возможность литья шрифта в опоки. Ученый считает, что страсбургские опыты не были связаны с книгопечатанием и что Гутенберг начинал в Майнце с литья литер в словолитную форму. «Истоки изобретения, — говорит Шмидт-Кюнземюллер, — нужно искать не в ксилографии, а в литейном производстве, с основами которого Иоганн Гутенберг был хорошо знаком». Нам это мнение представляется излишне категоричным. Техническая идея очень редко высказывается изначально в той форме, в которой она получает признание в дальнейшем. Но тот факт, что самые ранние издания Иоганна Гутенберга напечатаны металлическими литерами, полученными путем литья в матрицы, как нам кажется, сомнению не подлежит.
Изюминкой изобретения Иоганна Гутенберга, его главной составляющей многие исследователи считают разработанную им технологию изготовления типографского шрифта. Работа эта была очень трудоемкой, ведь изготовлять пуансоны и матрицы приходилось для очень большого количества знаков, во много раз превышающего число знаков латинского алфавита. Изобретатель изготовлял каждый алфавитный знак во множестве вариантов. Его целью было как можно точнее имитировать рукописные тексты, чтобы печатная книга походила на рукопись. При этом количество пуансонов — а значит, и матриц — приближалось к тысяче. Об этом сохранилось более позднее, но весьма наглядное свидетельство. Работавший в Падуе мастер Леонгард Ахатес (Агтштайн) из Базеля писал в послесловии к одной из своих книг, вышедшей в 1473 году, что он выгравировал тысячи пуансонов, и сравнивал себя с древнегреческим скульптором Фидием, резавшим по слоновой кости.
Какой же металл или сплав использовал Иоганн Гутенберг для отливки литер? Исследователь Алоиз Руппель полагал, что это был сплав, состоявший из 70% свинца, 25% олова и 5% сурьмы. (Таков же состав и современного типографского сплава — гарта. Свинец расплавляется при температуре 327 оС. Олово более легкоплавко — оно становится жидким при 232 оС.) Однако скорее всего Гутенберг отливал шрифт из чистого олова.
Самое раннее известное нам упоминание о типографском металле относится к 1474 году. В одной из книг Иоганна Цайнера — типографа, работавшего в городе Ульме, — сказано, что она отпечатана при помощи stagnis characteribus, то есть оловянных литер. В описи 1499 года севильской типографии Мейнгарда Унгута упомянуто «150 фунтов олова для литья литер». В стихотворении Ганса Сакса, датированного 158 годом, речь идет о сплаве уже, включавшем олово, свинец и висмут. Но на московском Печатном Дворе шрифт отливали из чистого олова вплоть до XVII века.
Старейшие типографские литеры, сохранившиеся до наших дней, были найдены в 1878 году в Саоне (Франция) неподалеку от города Лиона. Сейчас они находятся в Парижской Национальной библиотеке. Эти литеры были отлиты около 1479 года. Однако нам неизвестно, проводился ли химический анализ этих литер.
Первое техническое описание процесса отливки литер, а также сведения о составе типографского сплава имеются в труде итальянского инженера Вануччо Бирингуччо «О пиротехнике», изданном в 1540 году в Венеции. О процессе тиснения матриц Бирингуччо пишет: «Буквы выдавливаются в куске меди с помощью стального штампа». Словолитную форму он описывает следующими словами: «Точно обработанный словолитный инструмент изготовляют из бронзы или из латуни. Он состоит из двух частей, подогнанных друг к другу таким образом, чтобы получить нужную высоту и ширину шрифта. Внутри форма сделана таким образом, чтобы в нее можно было вставлять матрицу». Бирингуччо сообщает и о составе типографского сплава: «3/4 высококачественного олова, 1/8 свинца и 1/8 сурьмы».
Пуансоны и матрицы, словолитная форма и состав типографского сплава, конструктивные и технологические приемы создания которых были найдены в XV веке, в течение многих десятилетий принципиально не изменялись. Они служили человечеству не менее 400 лет — до тех пор пока в середине XIX века в практику полиграфического производства не вошли шрифтолитейные машины.
«Словолитная форма — ядро изобретения», — в этих словах Шмидта-Кюнземюллера есть значительная доля истины. Действительно, без несложного приспособления для множественного воспроизведения литер книгопечатание не стало бы мощным средством распространения знаний. Для того чтобы процесс печати стал относительно дешевым, нужно было найти способ размножения типографских литер.
Трудно сказать, какой была словолитная форма, применявшаяся Иоганном Гутенбергом. Никаких сведений об этом не сохранилось. Можно лишь реконструировать принцип действия такой формы. В самом простом случае это были две Г-образные детали 1 и 2 (риc. 1), составленные таким образом, что между ними возникала полость 3. Снизу полость закрывали матрицей 4 с прямым углубленным изображением шрифтового знака. Чтобы получить литеру, сверху в отверстие полости нужно было залить расплавленный металл.
Для воплощения в жизнь данной схемы необходимо было найти практичные инженерные решения для ряда задач. Г-образные детали должны плотно прилегать друг к другу. Кроме того, они должны иметь возможность смещаться относительно друг друга для получения литер разной ширины. Необходимо было также разработать способ точного фиксирования матрицы, чтобы очко будущей литеры не сдвигалось относительно линии строки.
Первое изображение словолитной формы запечатлено на гравюре 1568 года Иоста Аммана «Словолитец» из книги «Подлинное состояние всех состояний на земле». В этом альбоме талантливые гравюры сопровождаются непритязательными стихами Ганса Сакса. Под гравюрой, изображающей словолитца и озаглавленной «Der Schrifftgiesser», написано:
Я отливаю шрифт для типографии Из висмута, олова и свинца, Который я могу точно юстировать, Приводить буквы в порядок — Латинского и немецкого начертания, А также те, что встречаются В греческом языке С версалиями, точками и штрихами, Чтобы употреблять их в печатании.
«Словолитец» Иост Амман изображен в тот момент, когда он зачерпнул ложкой расплавленный металл из котла и заливает его в форму в виде небольшой усеченной пирамиды, лежащей на ладони левой руки мастера. Правда, эта гравюра едва ли претендует на техническую достоверность.
По словам Вануччо Бирингуччо, «словолитный инструмент изготовляют из бронзы или из латуни. Он состоит из двух частей, подогнанных друг к другу таким образом, чтобы получить нужную величину высоты и ширины шрифта. Внутри форма сделана таким образом, чтобы в нее можно было вставлять матрицу».
Первое технически грамотное описание словолитной формы, сопровожденное чертежами, мы находим в книге английского технолога Джозефа Моксона (Joseph Moxon, 1627-1700) «Механические упражнения, или Учение о ремеслах», изданной в Лондоне в 1683 году. Второй том этого обильно иллюстрированного чертежами и схемами труда посвящен типографскому делу. Книга увидела свет почти через 250 лет после изобретения Иоганна Гутенберга. Но известно, что ремесленная техника феодального способа производства в течение столетий оставалась неизменной. Поэтому можно предположить, что с середины XV и до конца XVII века словолитная форма мало изменилась.
Согласно Моксону, словолитная форма составлялась из двух металлических деталей сложной формы — нижней и верхней. Деревянная рубашка b, прикрепленная к деталям, позволяла словолитцу держать форму в руках в момент заливки в нее расплавленного металла. Нижнюю и верхнюю части формы складывали таким образом, чтобы выступы c входили в пазы g. При этом скошенные плоскости d и e образовывали пирамидообразный литник, а между плоскостями a возникала рабочая полость. К отверстию в нижней части полости прижимали матрицу fg с углубленным рельефным изображением E шрифтового знака. Матрица фиксировалась плоскостями i,i формы. Точное положение очка обеспечивала юстировочная игла h, крепившаяся на поводке. Иглу вставляли в отверстие в задней плоскости матрицы.
Старейшее известное нам изображение типографии помещено на гравюре, иллюстрирующей французское стихотворение на популярную в средневековой словесности и изобразительном искусстве тему «Танец смерти». Гравюра находится в книге, которую издал в Лионе в 1499-м или 1500 году типограф Маттиас Гусс. На гравюре изображена установленная с наклоном наборная касса — ящик, разделенный перегородками на множество отделений по числу шрифтовых знаков. К одной из стенок кассы прикреплен тенакль — держалка для листа рукописи, которая служит оригиналом для набора. Наборщик держит в левой руке верстатку — плоский ящичек с двумя стенками. Третья стенка изображена подвижной — ее устанавливали по формату строки. Наборщик правой рукой брал литеры из кассы и ставил их в верстатку. Одновременно осуществлялась выключка строки с помощью пробельного материала — шпаций, размещаемых в межсловных промежутках.
Примерно такой инструментарий был и в типографии Иоганна Гутенберга. Быть может, он использовал верстатку, рассчитанную на набор сразу двух колонок текста (его Библии были двухколоночными изданиями). Подобная верстатка изображена на одной из гравюр в книге Джозефа Моксона. На той же гравюре видна плоская доска с бортиками, на которую последовательно выставлялись составленные из отдельных литер шрифтовые строки. Корректуру осуществляли с помощью шила, которым накалывали и извлекали ошибочно вставленные в набор литеры. Для формирования полос и их заключки служила рама, расположенная на столе с наклонной верхней крышкой.
Напомним, что время в феодальном обществе шло медленно. Некогда найденные технические решения оставались неизменными на протяжении многих десятилетий. Поэтому у нас есть все основания предположить, что в типографии Иоганна Гутенберга использовался тот же наборный инструментарий, который мы видим на гравюре 1499 года и на рисунках из книги Моксона.
В латинском алфавите около 25 строчных и столько же прописных букв. Добавим к этому ограниченное число знаков препинания — получим 60, пусть даже 70 разноименных литер. Между тем в изданиях Иоганна Гутенберга можно встретить от 150 до 300 шрифтовых знаков. Дело в том, что изобретатель, как многие первопечатники из разных стран, в том числе и русские, старался во всем следовать рукописной практике. Чтобы печатная книга была похожа на рукописную, в рисунках шрифта необходимо было воспроизвести хотя бы простейшие каллиграфические приемы писцов, стремившихся нарушить однообразие текстовой полосы.
Характерной особенностью готических почерков были ромбовидные окончания вертикальных штрихов литер. При написании букв в строке для более цельного восприятия письма каллиграфы сглаживали остроконечные выступы с той стороны литеры, которая примыкала к соседней, имеющей такие же выступы. Чтобы передать эту особенность средневекового письма, Гутенбергу пришлось отливать почти каждую литеру во множестве вариантов.
К рукописной практике восходили и литеры с надстрочными знаками сокращения, соответствующие славянским буквам «под титлами». Сокращения в большинстве случаев обозначались горизонтальной или чуть волнистой чертой, а также одним или двумя ромбами или «ноликом», размещенными над литерами. Были и специальные знаки для сокращенного обозначения окончаний слов.
Кроме того, у Гутенберга были многочисленные лигатуры — слитные обозначения двух алфавитных знаков, отлитых на одной ножке.
Иоганн Гутенберг умело использовал в наборе одноименные литеры различного начертания. Для этого существовали неписаные правила, о которых изобретатель всегда помнил. Литеры с надстрочными знаками сокращений и лигатуры облегчали выключку строк, то есть приведение их к одной длине. Выключка в крупных изданиях Иоганна Гутенберга безукоризненна. Механизм выключки, которая могла осуществляться и путем изменения ширины межсловных пробелов, в этом случае прост. Допустим, в строке, длина которой превышена, было слово «est». В этом случае Гутенберг заменял его на букву «e» с надстрочным знаком сокращения, уменьшая тем самым длину строки на две литеры.
Благодаря такой системе набора Гутенбергу удалось создать оптимальное с эстетической точки зрения расположение полос в его книгах, которые и сегодня оставляют незабываемое впечатление.
Скажем несколько слов об особенностях набора «Католикона» (1560 год). Это издание, если говорить о его полиграфическом исполнении, значительно отличается от всех других первопечатных изданий. Американский исследователь Пол Нидхем, изучивший «Католикон», выдвинул в 1982 году совершенно сенсационную гипотезу. По его мнению, «Католикон» напечатан не с помощью подвижного шрифта — его полосы составлены из цельных двойных строк, собранных в колонки и в страницы.
Надо сказать, что и Готтфрид Цедлер, и Адольф Шмидт отмечали, что двойные строки играют в «Католиконе» совершенно особую роль. В старопечатных, да и в новых изданиях нередко можно встретить перевернутые, поставленные «вверх ногами» литеры. В «Католиконе» таких литер нет. Но зато Цедлер обнаружил в первой колонке лицевой стороны листа 131 целых две перевернутые строки. При этом строки поменялись местами: сверху оказалась строка 36, а снизу — 35. В других экземплярах эти строки стояли правильно, хотя оттиск, вне всякого сомнения, был произведен с того же набора.
В конце лицевой полосы листа 189 было оставлено 12 пустых строк. Типограф заполнил их не пробельным материалом, а набором, который при печати не был набит краской. Строки 13, 14, 11, 12, 9, 10 набора колофона с листа 372 дали так называемый слепой оттиск. Легко заметить, что все они парные — «нечетная-четная строка».
Любопытно, что при печатании 189-го листа книги уже существовал набор ее последнего листа. В случае набора подвижным шрифтом такого, как правило, не бывает: набор и печать осуществляют параллельно, с тем чтобы использовать минимальное количество шрифта. Набранные полосы, после того как они отпечатаны, разбираются, шрифт раскладывается по отделениям кассы и используется вторично.
Американский исследователь, изучив многие экземпляры «Католикона», обнаружил и новые примеры особой роли, которую играют в этом издании комбинации нечетных и четных строк. В экземпляре «Католикона», хранящемся в библиотеке святой Женевьевы в Париже, на оборотной стороне 284-го листа строки 5-6 и 7-8 поменялись местами. При этом также были ошибочно переставлены две строки — нечетная и четная. В экземпляре из Шантийи на оборотной стороне листа 131 поменялись местами строки 13-14 и 53-54. Ошибка, видимо, произошла по той причине, что строки 13 и 53 начинаются близкими по написанию словами. При наборе текста отдельными литерами такая ошибка невозможна. Во второй колонке оборотной стороны листа 5 и во второй колонке на лицевой стороне листа 38 экземпляра из собрания Пирпонта Моргана исследователь П.Нидхем заметил сдвиг некоторых строк по сравнению с остальными. Выключки строк типограф «Католикона» не делал. Все строки здесь разной длины. Так вот, на обороте листа 5 две строки (снова две!) — 51 и 52 — сдвинуты вправо, а на листе 38 строки 7 и 8 сдвинуты влево. Нидхем также обнаружил несколько случаев нового набора, и в каждом из них переливались сразу две строки.
Немецкий историк полиграфической техники Клаус В. Герхардт предположил, что Иоганн Гутенберг, печатая «Католикон», для отливки двойных строк использовал технику бумажного матрицирования, хотя прежде считалось, что этот способ появился лишь в XIX столетии.
Оттиски с печатной формы, набитой краской, умели получать и до Гутенберга. Для этого на форму накладывали лист бумаги и притирали его ребром ладони или планкой-рейбером. Гутенберг впервые механизировал этот процесс, построив типографский (или печатный) стан. Как он выглядел, сейчас трудно сказать. Правда, в предвоенные годы в Немецком музее книги и шрифта в Лейпциге был выставлен стан Гутенберга, частично реконструированный, а частично, как утверждалось, подлинный. История стана такова. В свое время аббат Иоганн Тритемий (1462-1516) утверждал, что Иоганн Гутенберг жил в доме «Zum Jungen». Потомки своеобразно почтили память великого изобретателя: в XIX веке в доме открыли пивную, которая называлась «У Гутенберга». 22 мая 1856 года владелец пивной Бальтазар Борзнер, раскапывая земляной пол в подвале, примерно в 5 метрах от уровня мостовой обнаружил древнеримские монеты, осколки керамики, печные изразцы и несколько дубовых балок. На одной из них сохранилась резная надпись: J MCDXLI G. Надпись расшифровали как инициалы Иоганна Гутенберга и указание на 1441 год. Сами же балки сочли за части типографского станка.
Дрезденский коллекционер Генрих Клемм (1819-1885) в скором времени приобрел находку за немалую сумму. По его заказу отсутствовавшие детали стана были восполнены. Впоследствии, когда коллекция Клемма легла в основу Немецкого музея книги и шрифта, открытого в июле 1885 года, в экспозицию вошел и станок. Это сравнительно небольшое сооружение в виде стола, по сторонам которого вертикально установлены массивные дубовые балки. Между ними горизонтальная перекладина с упомянутой выше надписью и с отверстием для винта, на котором укреплена колоколообразная деталь с рычагом для поворачивания винта. Непосредственно на этой детали — доска для прижимания листа к наборной форме, установленной на столе.
Стан в таком виде работать не может, ибо доска должна быть подсоединена к винту подвижно, так как при вращении винта она также должна вращаться, а этому мешают вертикальные балки.
Стан был реконструирован без учета принципов его работы. Но дело даже не в этом. В XV веке число 400 изображалось римскими цифрами не так, как это делается теперь (CD), а следующим образом: СССС. Да и имя Иоганн тогда писали не с буквы «J», а с «I». К тому же 1441 году Гутенберг жил не в Майнце, а в Страсбурге. Получалось, что книгопечатание в целом и типографский стан в частности были изобретены не в Майнце. Да и как мог этот стан оказаться в подвале указанного дома? Вряд ли можно предположить, что Гутенберг привез с собой станок из Страсбурга, ибо столь несложную конструкцию он мог соорудить и на месте. Поэтому всю историю с находкой частей стана сочли одной из фальсификаций, столь часто встречающихся в гутенберговедении.
Какая же задача стояла перед Гутенбергом, когда он собирался механизировать печатный процесс? Чтобы получить оттиск с наборной формы, ее прежде всего следует покрыть краской. Далее нужно аккуратно наложить чистый лист бумаги на набор. Затем лист необходимо плотно и, что особенно важно, равномерно прижать к форме. И наконец, нужно снять готовый оттиск с набора. Судя по всему, большинство операций Гутенберг осуществлял вручную, а механизировано было лишь получение оттиска, происходившее под большим давлением.
По подсчетам специалистов, удельное давление в этом случае должно быть равно 8,2 кг/см2. Суммарное же давление при печати, например, 42-строчной Библии, главного издания Гутенберга, можно определить по формуле:
Q = pF, где p — удельное давление, а F — площадь формы.
Подставляя соответствующие значения для 42-строчной Библии, получим:
Q = 8,2×19,9×29,0 = 4 518,2 кг.
Получить давление в четыре с половиной тонны, вручную прижимая доской лист к набору, невозможно. Печатный стан Иоганна Гутенберга позволял это сделать, сравнительно несильно нажимая на рычаг, приводящий во вращение нажимной винт. Это было большим достижением, ибо значительно сокращало время рабочего процесса и снижало его трудоемкость.
Задумываясь над тем, как механизировать операцию получения печатного оттиска, Гутенберг в качестве первоосновы мог использовать уже существовавшие к тому времени механизмы для создания давления между двумя горизонтальными плоскостями. Первый из таких механизмов — пресс, который применялся в виноделии. Виноград укладывали на столе со стоком, под которым ставили бочку. По бокам стола были расположены две массивные вертикальные балки, в пазах которых была подвижно установлена горизонтальная доска. Давление создавалось с помощью винтового шпинделя, ходившего в гайке, закрепленной в горизонтальной перекладине между двумя вертикальными балками. Шпиндель вращался с помощью прикрепленного к нему колеса, которое приводилось в движение веревкой, наматываемой на ворот.
Аналогичную конструкцию имел пресс для обжимки влажных стоп бумаги в бумагоделательном производстве. Стопу помещали на горизонтальную перекладину, закрепленную между вертикальными балками. Прижим осуществлялся подвижной горизонтальной доской, приводимой в движение нажимным винтом. Винт вращался рычагом, вставленным в отверстие в буксе. Винт можно было фиксировать в определенном положении с помощью храпового механизма.
Ни в виноделии, ни в бумагоделательном производстве не ставилась задача обеспечить механический подъем нажимной доски после прессования. Строго параллельное расположение доски по отношению к поверхности стола в этих случаях не требовалась. Решить эти задачи предстояло Иоганну Гутенбергу при сооружении типографского станка.
Строгую параллельность горизонтальных плоскостей вряд ли можно было обеспечить техническими средствами XV столетия. Европейский изобретатель книгопечатания решил пойти по другому пути. Равномерность натиска по всей поверхности печатной формы он обеспечил с помощью мягкого материала — ткани или пергамена, — помещенного между нажимной плитой и листом бумаги, лежащим на смазанной краской форме. Материал как бы скрадывал непараллельность плоскостей и их неровности. Такой материал впоследствии получил название декеля.
Накладывать лист и декель на форму, находящуюся под нажимной плитой, и наносить в этом положении краску на форму неудобно. Значит, нужно было создать устройство, которое могло бы перемещать форму под плиту и обратно. Для этого форму устанавливали не прямо на стол, а на подвижную каретку. Такие каретки можно увидеть на гравюре 1499 года и на изображениях печатного станка начала XVI века.
Наконец, нужно было придумать механизм, который обеспечил бы точное наложение листа на наборную форму. Открытая каретка, снабженная механизмом для наложения листов, впервые изображена на гравюре из «Швейцарской хроники», напечатанной в Цюрихе в 1548 году Христофором Фрошауером. На этой гравюре мастер набивает двумя кожаными подушечками краску на печатную форму, помещенную в каретке, к которой шарнирно прикреплена рама с натянутым на нее декелем. Второй рабочий снимает с этой рамы уже отпечатанный лист. В дальнейшем на его место будет положен чистый лист бумаги. К декельной раме, опять-таки на шарнирах, прикреплена рама, предохраняющая поля оттиска от попадания на них краски. Раму эту удерживает в нужном положении прикрепленный к ее нижней части выступ, упирающийся в стол типографского станка. На гравюре Иоста Аммана (1568) для этой цели служит круглая в сечении палка, установленная на полу типографии.
Существовал ли механизм для наложения листов в станах, стоявших в типографии Иоганна Гутенберга? Думается, что существовал, — и вот почему. Для точности наложения листа на декельной рамке устанавливали иголки, на которые накалывали лист. Такие иголки, а также отверстия, образуемые ими в бумажном листе, называют пунктурами. В изданиях Иоганна Гутенберга, в том числе в 42-строчной Библии, эти пунктуры уже присутствуют. Неодинаковое количество пунктиров на разных гравюрах позволяет гутенберговедам определить количество типографских станков, установленных в мастерской Гутенберга.
В начале XVI века изображения печатного стана встречаются на издательских марках типографов Иоста Бадия Асцензия (1509), Петруса Цезаря (1510), Якоба де Бреда (1515), Дирка ван ден Барне (1512), Олдржиха Веленского (1519). На всех этих гравюрах изображена рукоятка для перемещения каретки под нажимную плиту и обратно. Типографские станы в эти годы рисуют великие художники Лукас Кранах (1520) и Альбрехт Дюрер (1525). Однако требовать от этих гравюр технической достоверности не приходится.
Первое технически грамотное описание ручного типографского стана, сопровожденное гравюрой (рис. 2), дал в своей книге архитектор итальянского города Падуи Витторио Цонка (1568-1602), посвященной различным механическим устройствам. Книга увидела свет в 1607 году. Вот как описывает Цонка конструкцию стана: «Винт A должен быть отлит из меди, ибо тогда он лучше и чище. Его можно сделать и из железа, но это не так хорошо; он должен иметь четырехгранную (винтовую. — Е.Н.) нарезку. Винт входит в гайку (на гравюре она не видна. — Е.Н.), также сделанную из металла, и она не выпускает винт за поперечину (горизонтальную поперечную балку. — Е.Н.). Нажимная плита также отливается из цветного металла, чтобы быть гладкой, ибо она должна ровно нажимать на шрифт. Из железа она будет хуже, ибо с помощью молота ее трудно сделать такой ровной… Если же хотят сделать нажимную плиту из дерева, то надо взять оливковую древесину. Внизу на винте висит четырехгранная железная букса D, которая с помощью шнуров поднимает нажимную плиту вверх. Эта букса имеет четырехугольную форму для того, чтобы винт лучше нажимал своей конической (лишенной нарезки. — Е.Н.) частью на нажимную плиту… Букса прикреплена к (лишенной нарезки. — Е.Н.) части винта штифтом… таким образом, что при вращении винта букса перемещается (возвратно-поступательно вниз-вверх. — Е.Н.). На высоте в 2,5 фута (75 см — Е.Н.), на которой человеку удобно работать, установлен стол E… занимающий пространство между стойками G, заключающими всю конструкцию. На столе движется каретка EE, в которой заключен шрифт (печатная фор-ма. — Е.Н.). Рабочий передвигает каретку взад и вперед ручкой с помощью шнура, намотанного на барабан N. Внизу под кареткой прикреплено несколько железных полос и несколько таких же — F — на столе, по которому легко скользит смазанная маслом каретка. После того как рабочий сделает нажимным рычагом B движения к себе и обратно, он с помощью рукоятки (на гравюре печатник держит ее левой рукой. — Е.Н.) перемещает тележку вправо, открывает раму наподобие окна (открытая и закрытая каретка E изображена внизу справа. — Е.Н.), вынимает оттуда отпечатанный лист, берет обеими руками наполненные шерстью мацы M, опускает их в типографскую краску из ламповой сажи, льняного масла и смолы, один или два раза ударяет их друг о друга (точнее, растирает краску вращательным движением мац. — Е.Н.), затем набивает краской шрифт, накладывает чистый лист, закрывает каретку, смещает ее налево, дергая за рычаг B и вращая винт A, смещает нажимную плиту вниз и так повторяет печатание».
Перед типографским станом на полу гравер, иллюстрировавший книгу Витторио Цонка, изобразил отдельные его части. Слева внизу — букса D и входящий в нее винт C с конической нажимной частью. Слева вверху — каретка в закрытом состоянии и под ней — рукоятка механизма для перемещения каретки. Этот механизм N отдельно изображен в нижней центральной части рисунка. Мы видим барабан, снабженный рукояткой и обмотанный шнуром, концы которого прикрепляются к каретке. Рядом лежат мацы M. Справа от них — рама для заключки наборной формы. Раму эту устанавливают в каретку E, изображенную в правой части гравюры.
Принцип действия ручного типографского станка поясним кинематической схемой (рис. 3). Наборная форма заключена в раме, установленной на каретке 1, которая имеет возможность возвратно-поступательного движения вдоль стола 2. К каретке шарнирно прикреплена декельная рамка (тимпан) 3, а к последней — рамка (фрашкет) 4, предохраняющая поля оттиска от попадания краски. Декельная рамка затянута листом пергамена, выравнивающего при печатании величину натиска. На рамке закреплены иголки-пунктуры, на которые накалывают лист бумаги. После этого на декельную рамку опускают фрашкет, а затем декельную рамку с фрашкетом накладывают на наборную форму и с помощью рукоятки приводят во вращение цилиндр 5. Последний при помощи шнуров 6 перемещает каретку под нажимную плиту (тигель) 7. Тигель подвешен на шнурах 8 к буксе 9 (на Руси ее называли «орех»), которая подвижно установлена на цилиндрическом выступе 10, жестко скрепленном с винтом 11. При перемещении нажимного рычага (куки) 12 винт, смещаясь в гайке 13, своей нижней лишенной нарезки конической частью 14 прижмет тигель к листу, лежащему поверх набитой краской печатной формы. При обратном движении рычага букса смещается вверх и поднимает тигель, подвешенный на шнурах. Затем каретку, вращая с помощью рукоятки барабана 5, выводят из-под тигля, раскрывают и снимают готовый оттиск.
Конструкция ручного типографского стана, разработанная Иоганном Гутенбергом, была весьма рациональна и практична. Поэтому она без принципиальных изменений конструкции служила человечеству достаточно долго. Причины этого недавно проанализировал ведущий немецкий историк полиграфической техники Клаус В.Герхардт в своей статье «Почему гутенберговский пресс был заменен лучшей системой лишь через 350 лет?».
Теперь несколько слов о типографской краске. Состав краски стал одним из компонентов изобретения Иоганна Гутенберга. Применять краску, которая использовалась при печатании листовых гравюр и цельногравированных книг, он не мог: на металлическую поверхность краска ложилась иначе, чем на деревянную. Опытным путем необходимо было подобрать новые компоненты.
Надо сказать, что издания Иоганна Гутенберга и прежде всего 42-строчная Библия поражают сегодня иссиня-черными, немного поблескивающими текстовыми полосами, которые кажутся отпечатанными лишь вчера.
Первые печатники делали краску из сажи, смешивая ее с льняным маслом — олифой. Важную роль играли и всевозможные добавки. Об этом стало известно сравнительно недавно — в 1980-х годах — в результате исследований, проведенных междисциплинарной исследовательской группой Калифорнийского университета в Дэвисе (США), работавшей под руководством Ричарда Н.Шваба, Томаса А.Кахилла и Брюса А.Куско. В 1982-1986 годах комплексно изучались старопечатные издания, вышедшие в Майнце и Бамберге. Среди них была и 42-строчная Библия.
Среди присадок к основным составляющим типографской краски Иоганна Гутенберга были обнаружены медь, сера и свинец. Металлические компоненты весьма характерны именно для материала, который использовался изобретателем книгопечатания. В краске более ранних изданий они не встречаются. Исключение составляет лишь 36-строчная Библия; это косвенно доказывает, что и она — дело рук Гутенберга.
В каком виде и каким образом эти компоненты добавлялись в краску и делалось ли это сознательно, так и осталось тайной. Но по мнению исследователей Калифорний-ского университета, именно свинец стал причиной непривычного блеска текстовых полос гутенберговских изданий.
КомпьюАрт 10'2000