Накладной декор для стилизации гравировки

Часть 4. Гравировка для готики

Владимир Чуфаровский

От готического письма к гравировальным отделкам

Ищите и обрящете, стучите, и вам отворят…

Кто трусы ребятам шьет? — Ну конечно, не пилот…

Важный пласт современной типоакциденции связан с готическим письмом. Как известно, готическая каллиграфия, в значительной степени укорененная на церковной почве, перевоплотилась в наборные шрифты, которые начали свою жизнь со знаменитых библейских проектов первопечатника Гутенберга. Минули века, и готические шрифты перестали использоваться в наборе периодических изданий и книг. Однако шрифтовые стилизации на готические темы продолжают свою жизнь в акциденции: от престижных логотипов до этикетки и упаковки, причем зачастую этой графике сопутствуют различные формы декорирования.

От готического письма к гравировальным отделкам

Что может связывать гравировальное декорирование с готической каллиграфией? С чисто формальной точки зрения вроде бы ничего. На самом деле это, конечно же, не так, в доказательство чего рассмотрим конкретный пример.

На рис. 1 приведена оригинальная кириллическая локализация, созданная на базе шрифта Blackletter 686 фирмы Bitstream, который входит в поставляемую с пакетом CorelDRAW шрифтовую библиотеку. Примененная техника накладного гравировального декорирования ранее подробно рассматривалась почти во всех статьях данного цикла относительно к другим видам шрифтовой графики. При этом акцидентные достоинства представленного шрифта вполне очевидны.

Исторически гравировка и связанные с нею техники декорирования применялись на готическом наборном материале раньше, чем на антикве. Уже в самых первых печатных проектах граверы вынуждены были дорабатывать отлитые готические типографские литеры. Проиллюстрируем сказанное двумя примерами.

На рис. 2 показан генезис форм прописных букв предренессансной каллиграфии. В левом фрагменте представлена одна из переходных форм римской каллиграфии XV­XVI веков. Заглавная буква «L» с характерным для южноевропейского готического письма дуктом сопровождается достаточно сдержанным декором орнаментального типа. Правый фрагмент относится к более раннему периоду и интересен тем, что в нем сочетаются размашисто оформленный филигранный ломбардский инициал «Е» с двумя вариантами рисунка буквы «P», первый из которых содержит следы филигранных приемов отделки. Важно отметить, что более сдержанное оформление второй, выделенной красным цветом буквы «Р» впоследствии неоднократно использовалось во многих наборных вариантах готических шрифтов и, счастливо пережив и строкоотливную и фотонаборную эпохи, перешло в некоторые нынешние компьютерные шрифтовые стилизации.

Очевидно, что готические прописные, содержащие тонкие перепоночные рудименты филигранных отделок «кроссштрихен», просто невозможно было получить в литерной отливке. Именно поэтому для финишной отделки вновь требовался труд гравера. Для того чтобы увеличить рабочий ресурс наборных элементов, такие штриховые декоративные элементы делались значительно толще, чем их каллиграфические прообразы. Совершенно естественно, что впоследствии данные приемы были перенесены в декорирование титульных крупнокегельных наборных элементов, что дало жизнь полиграфическим предкам таких более поздних стилизаций, как антиквенный шрифт GoudyHandtooled (см. КомпьюАрт № 10’2006, рис. 2) или Blackletter 686 BT (см. рис. 1). Характерными образцами первопечатных работ, в которых использовались гравированные готические шрифты, являются оба библейских проекта Гутенберга. Фрагмент одной из страниц этих книг приводился в предыдущем номере журнала (КомпьюАрт № 12’2006, рис. 7).

Для того чтобы дополнительно проиллюстрировать развитие техник гравировального декорирования готических шрифтовых стилизаций, приведем пример с кириллическим материалом, скомпонованный из оригинальных локализованных образцов гарнитуры GoudyText (рис. 3) фирмы Monotype. Эта гарнитура является оцифрованной версией шрифтов, созданных Фредерико Гауди еще в 1928 году. Кстати, в качестве графического базиса для данной разработки им была использована текстура, которой напечатана 42­строчная Библия Гутенберга. Гарнитура GoudyTextMT состоит из двух начертаний, в которых различаются наборы заглавных букв, причем в шрифте с готическими прописными их рисунок был немного скорректирован в соответствии с традициями британской полиграфии рубежа XVIII­XIX веков (см. например, его типично кэзлоновскую готическую букву «А»). Отметим, что гарнитура GoudyTextMT является образцом стилизаций, максимально приближенных к их историческим, в том числе и каллиграфическим, прообразам. Однако эти достоинства могут обернуться недостатками, поскольку более­менее отчетливые оттиски даже в 14 кегле можно получить только на очень хороших бумагах, что порождает очевидные ограничения при использовании этих шрифтов. Для повышения качественных характеристик набора в литьевом металлическом варианте шрифта трудно было обойтись без услуг гравера.

Иной подход к конструированию готических стилизаций несколько ранее был реализован другим известным американским художником и типографом Моррисом Бентоном при разработке широко применяемых до сих пор гарнитур Mariage и Linotext (исходное название Wedding Text). В качестве исходных тем Моррис Бентон использовал уже не ренессансную или средневековую готическую каллиграфию, а британские шрифты викторианских времен, в том числе и те, которые были реализованы не в наборе, а в медногравировальных (copperplate) техниках. Как практик­полиграфист, он учитывал особенности воспроизведения своих шрифтов при печати, поэтому подчас намеренно «антикаллиграфично» спрямлял некоторые элементы букв, отчетливо понимая, что затекание краски и растискивание снивелируют эти упрощения.

Поскольку по рисунку созданные Бентоном гарнитуры достаточно близки, в качестве примера рассмотрим кириллическую версию шрифта Linotext фирмы Linotype (рис. 4). Нетрудно убедиться, что модульные особенности этой графики не позволяют непосредственно корреспондировать ее ни с текстурой, которой традиционно присущи суженные строчные буквы, ни с южноевропейскими прототипами. Последнее обстоятельство, в частности, подчеркивает рисунок буквы «А». Эти особенности ни в коем случае не умаляют достоинств этой до сих пор широко используемой гарнитуры и ее многочисленных подражательных разновидностей, поскольку знаковый ряд разработан настолько удачно, что шрифт отчетливо воспроизводится даже в 12 кегле. Отметим также энергичные росчерковые элементы прописных и усикообразные элементы почти повсеместно украшающие сверху и снизу вертикальные штрихи строчных букв. Конечно же, для создания литьевых матриц и самих печатных литер, отчетливо и качественно воспроизводящих все графические особенности данного шрифта, были востребованы техники штихельных доработок, хотя о гравировальном декорировании как таковом здесь можно говорить в основном применительно к прописным буквам.

У многих читателей может возникнуть вполне резонный вопрос: почему на большинстве рассмотренных иллюстраций представлена британская школа? Формально это не совсем так, поскольку рисунок гарнитуры GoudyTextMT вполне отчетливо корреспондируется с высокими рукописными образцами континентальной европейской шрифтовой графики, в первую очередь французской текстуры. Однако уже с конца XVIII века в полиграфии традиции некогда знаменитых школ французского, итальянского и испанского готического письма широко востребованы не были. Совершенно иной была ситуация в германоязычных странах. В частности, в Германии и Австрии использование готического набора было весьма значительным до начала 40­х годов XX века, пока ведомство партайгеноссе Бормана не выявило корреляцию кованой фрактуры с наборными кассами швабских типографов, среди которых доминировали евреи.

Хорошо известно, что литерные комплекты наборных касс не одно столетие были предметом купли­продажи, поэтому можно уверенно констатировать, что здесь, конечно, обошлось без пресловутых «еврейских заговоров», а дело было в том, что изобретенный этими типографами рисунок букв требовал минимальной ручной доработки литер и имел повышенный ресурс в тираже.

На рис. 5 приведен пример фактуры и фрактуры. Автор вполне допускает, что пазовый гравировальный декор, который наличествует здесь как на прописных, так и на строчных буквах, на оттисках предельно четко воспроизведен не будет. Однако об этом, в общем­то, не приходится особенно сожалеть, тем более что пытаться формировать на базе этого шрифта образец кириллической надписи было бы непродуктивно. В данном примере использован отнюдь не рядовой образец готической гарнитуры, а одна из незаурядных попыток оживить строй (это в первую очередь относится к прописным буквам) фрактурной типографики. К сожалению, данная попытка обновить фрактуру, повернув ее к каллиграфическим корням, в итоге успеха не имела. Профессионалы называют эту гарнитуру Tiemann Fraktura, связывая ее с именем разработчика — известного дизайнера начала прошлого века Вальтера Тиманна (Walter Tiemann). Конечно, в оцифрованном виде она может и сейчас иметь хождение в Европе, но перспектив в практическом применении у нее нет, несмотря на все те неоспоримые акцидентные достоинства, которые отличают почти все шрифты с гравировальным декором. Именно по этой причине здесь не будут приводиться примеры классической кованой фрактуры, воплощенные в гарнитуре Fette Fraktur из шрифтовой библиотеки пакета CorelDRAW, хотя стоит напомнить, что более предметно особенности этой недекорированной фрактуры уже обсуждались в КомпьюАрт № 10’2005.

Графические недостатки знакового набора фрактуры признавались специалистами еще задолго до ее нацистского запрета. Это связано с тем, что формы заглавных букв у этих гарнитур были слабо ортогонализированы (в современной терминологии), или, проще говоря, не имели столь выраженных графических отличий, как, например, знаковый ряд прописных антиквы. Корни проблемы лежат в специфике технологического генезиса фрактуры, поскольку изначально строй прописных был иным.

По досадному стечению обстоятельств во многих популярных публикациях едва ли не прародителем нынешних форм фрактуры называется знаменитый художник и гравер XVI века Альбрехт Дюрер (Albrecht Durer). Однако анализ каллиграфического наследия Дюрера позволяет несколько по­иному взглянуть и на ранние формы фрактуры. Рассмотрим несколько примеров современных кириллических стилизаций шрифтовых работ этого замечательного художника. Предварительно отметим, что приводимый графический материал во многом преемствен шрифтовым разработкам современного немецкого дизайнера Дитера Штефмана (Dieter Steffmann). Следует, однако, оговориться, что при работе над кириллическими версиями шрифтов пришлось по­иному подойти к рисунку многих букв, а также выбрать другие, несколько более ортодоксальные модульные пропорции.

Строй шрифта, представленного на рис. 6, довольно компактен, что роднит его в первую очередь с традиционными формами текстуры, и декоративное подгравирование здесь реализовано весьма аскетичными средствами. Сопоставление этого шрифта с первой строкой рис. 7 позволяет сделать вывод, что пропорции его строчных существенно ближе к традиционной фрактуре.

Обе гарнитуры, приведенные на рис. 7, содержат существенно больше декоративного «украшательства». Эти шрифты сведены в одной иллюстрации во многом для того, чтобы удобнее провести сопоставление примененных для прописных букв техник декорирования. При этом гравировальные отделки на прописных буквах второй строки находятся в отчетливой связи с каллиграфическими техниками украшения филигранных инициалов, которые встречаются и в палеографических памятниках XIII­XV веков.

Прописные буквы шрифта, представленного на рис. 8, тоже имеют обильное декорирование, однако здесь использован более традиционный строй строчных букв, который заметно отличается от графики рис. 6 и 7.

В качестве общего комментария к приведенному в последних трех примерах графическому материалу отметим, что подбор шрифтовой графики здесь определялся не только личными предпочтениями автора. Во всех приведенных шрифтах систематически использованы звездчатые элементы декорирования готики, которые, если внимательно ознакомиться с каталогами ведущих шрифтовых вендоров, в стилизациях такого типа практически не применяются.

Подводя итог всему вышеизложенному, не будем возвращаться к вопросу об акцидентных достоинствах использованной графики, тем более что они вполне очевидны. Подчеркнем лишь, что, вопреки традиционно скептическому подходу к проблеме кириллической интерпретации готических тем, она реализуема в большинстве случаев, в том числе для декорированных вариантов готической графики. Возможно, некоторым читателям последнее высказывание покажется излишне амбициозным, поэтому хочется пояснить, что данная точка зрения основывается на стечении житейских обстоятельств. Довольно давно у меня была возможность изучать русские варианты бастардного готического письма едва ли не ежедневно по четыре­пять часов в течение почти трех лет. К тому же моя соседка по парте в начальной школе происходила из семьи потомственных русских каллиграфов­писарей, а бастардные пошибы, по­видимому, ей тогда больше всего нравились. Ей также не составляло труда использовать приемы филигранного декорирования красными чернилами для заголовков.

Ищите и обрящете, стучите, и вам отворят…

Оставив в стороне ностальгические воспоминания, вернемся к сегодняшнему состоянию рассматриваемой проблематики. Оно, к сожалению, не дает особых поводов для оптимизма. В самом деле, готическая каллиграфия как предмет живой русской письменной практики была не просто отодвинута, а едва ли не задавлена.

Традиции каллиграфического письма в России были весьма богатыми, достаточно вспомнить о том, что оно входило в учебную программу многих гимназий. Да и волостные писари, в большинстве своем гимназий не заканчивавшие, свободно владели несколькими стилями письма, включая и готический. К сожалению, тяжелейшие и кровопролитнейшие войны прошлого века, в которых наше Отечество противостояло Германии, не прошли бесследно. В годы репрессий готический шрифт во всех видах фактически причислялся к фашистским символам. Тогда наличие в доме книг, набранных готикой, или готических рукописных листов могло привести к самым драматичным последствиям. Не угасший еще революционный пафос с призывами «рушить старый мир до основанья» также отнюдь не способствовал массовому распространению углубленных готических каллиграфических штудий. В итоге в 70­80­е годы центрами, где сохранилось знание готического письма, являлись Львов и Прибалтика, в первую очередь Таллин. Именно столица Эстонии стала своеобразным центром наставничества для многих тогдашних энтузиастов каллиграфии. К сожалению, то обстоятельство, что Прибалтика была и остается ареалом, где исконно используются латинские алфавитные системы, в значительной мере способствовало возникновению стереотипов, согласно которым готическая шрифтовая графика стала рассматриваться как замкнутая, фактически внекириллическая система.

Один из результатов такого развития событий представлен на рис. 9, на котором показана каллиграфическая работа молодого художника из Санкт­Петербурга Юлии Павловой. Этот образец тонкой каллиграфической стилизации по средневековым темам содержит текстовые фрагменты, близкие по стилю к фрактуре. Хочется искренне порадоваться чувству стиля и технике владения пером, которую демонстрирует автор, жалко только, что в той серии графических листов, к которой относится данная работа, не нашлось места для кириллических стилизаций на готические темы.

К сожалению, ни в Москве, ни в Санкт­Петербурге автору не удалось обнаружить выполненных в последние годы кириллических стилизаций готики, поэтому не остается ничего иного, как представить образец готического кириллического письма с лигатурами, который был создан во Львове почти двадцать лет назад (рис. 10). Приведенный пример не следует рассматривать ни как эталон, ни тем более как укор москвичам и питерцам, поскольку он лишь свидетельствует о непрерывности традиции. Именно поэтому, вспомнив о российских каллиграфических традициях и обратившись к евангельской формуле, которая использована в заголовке раздела, можно утверждать, что кириллическая готика не только существовала, но может существовать и сейчас…

Здесь представляется вполне уместным привести два примера, по технологии исполнения близких к медногравировальным техникам, в которых можно найти не только декор, но и эталонные образцы британского (рис. 11) и немецкого (рис. 12) стилей готической каллиграфии. Хотя качество исходного иллюстративного материала, датируемого последней четвертью XIX века, оставляет желать лучшего, оба эти примера ясно демонстрируют, что уже тогда акцидентный потенциал готической графики отчетливо осознавался.

Прочитав все вышеизложенное, некоторые читатели, возможно, зададут вполне резонный вопрос: «А нам это надо?» В самом деле, декорированный готический материал практически не корреспондируется ни с типографическим лаконизмом голландцев, ни с шумными новациями Дэвида Карсона, ни с броской резкостью хайтековой стилистики. Тем не менее на этот вопрос можно дать достаточно простой ответ: «Имто надо на самом деле!» Доказательства этого тезиса вместе с необходимыми дополнительными примерами мы рассмотрим в следующем разделе.

Кто трусы ребятам шьет? — Ну конечно, не пилот…

Насколько значим предмет нашего рассмотрения с точки зрения современной практики дизайна? Бесспорно, готическую типографику никоим образом нельзя причислить к шрифтовому авангарду. Вместе с тем ведущие дизайнеры Запада никогда не игнорировали данной тематики и, более того, количество новых разработок в этом направлении отнюдь не уменьшается.

Принципиальное отличие ситуации в Западной Европе и Северной Америке от отечественных реалий состоит том, что профессиональная подготовка зарубежных мастеров шрифтового дизайна позволяет им не только свободно ориентироваться в направлениях готического письма, но и продуцировать шрифтовые стилизации на данные темы. При этом важна не только профессиональная подготовка, но и отсутствие пренебрежительного отношения к готическому материалу, который никто из них не считает ни устаревшим, ни второсортным. Именно поэтому, занимаясь такими разработками, никто из западных дизайнеров не комплексует и не считает себя, фигурально выражаясь, швеей­мотористкой, занятой тем обыденным делом, о котором говорится в заголовке данного раздела.

В предыдущей публикации автора по рассматриваемой тематике (см. КомпьюАрт № 10’2005) приводились оригинальные примеры современных кириллических стилизаций на готическом материале, вплоть до гротесковых и стэнсильных. Естественно, в той статье декорированным, гравированным шрифтовым стилизациям не уделялось первостепенного внимания, поэтому следует восполнить эту недоработку. Вместе с тем хотелось бы привести несколько примеров работ известных западных специалистов по шрифтовой графике.

Первый из таких примеров (рис. 13) относится к творчеству одного из авторитетнейших американских дизайнеров — Джима Паркинсона (Jim Parkinson). На рисунке представлено несколько логотипов периодических изданий, причем во всех использованы различные формы гравировального декорирования. Среди работ этого мастера, не связанных с темой данной статьи, есть логотипы The Wall Street Journal, National Post, Newsweek, Escuire, El Grafico, Men’s Journal, Chicago Tribune, Austin American Statеsmen… Нелишне подчеркнуть, что в большей части перечисленных разработок Паркинсон выступает как тонкий знаток каллиграфии и различных гравировальных методик. Применительно к представленному на рис. 13 материалу следует заметить, что логотип журнала Rolling Stones был приведен, поскольку автору хотелось избежать возможных сетований читателей на «готическую ангажированность».

Следующий пример связан с творчеством известного британского дизайнера Ричарда Йеэнда (Richard Yeend). По стечению обстоятельств в России его творчество пока обойдено вниманием, поэтому автор считает необходимым обозначить основные вехи его творческого пути. Ричард Йеэнд, которому уже пошел седьмой десяток, уроженец Лондона, выпускник авторитетнейшей Cambridge School of Art, в настоящее время является арт­директором европейского издания журнала Wall Street Journal. До этого он без малого десять лет работал в New York Times, где отвечал за дизайн бизнес­выпусков и финансовые секции газеты. Он также выполнял дизайн и редизайн таких изданий, как International Herald Tribune, Berliner Morgenpost и Boston Herald. Как профессиональный художник он известен своими карикатурами, публиковавшимися в самых авторитетных периодических изданиях Европы и США. Приведенных данных вроде бы вполне достаточно, чтобы констатировать, что это человек многогранного таланта и незаурядных способностей. Однако ко всему вышеперечисленному необходимо добавить, что Йеэнд является признанным мастером акцидентной типографики. Большая часть его типографических разработок распространяется фирмой Linotype и может быть просмотрена на сайте компании. Важное место в его шрифтовом творчестве занимают готические стилизации.

На рис. 14 представлены оригинальные кириллические шрифты, основанные на гарнитуре Richmond, которую Йеэнд разработал для фирмы Linotype. В качестве общей характеристики приведенного шрифтового материала можно отметить определенное влияние на ее строй «фрактурных» традиций, что еще раз подтверждает тезис о том, что для многих видов фрактуры кириллический знаковый ряд все­таки может быть построен. Кстати, именно поэтому в рисунок был добавлен фрагмент негравированного текста, в котором фигурирует буква «А», рисунок которой существенно отличается от того, что используется, например, в наборных версиях Fette­фрактуры.

Продемонстрированный в последнем примере усложненный вариант гравировального декора по готике в статье еще не рассматривался, однако в последующих примерах предполагается показать другие, не менее сложные варианты декорирования. Пока же можно подвести промежуточный итог и констатировать, что тематика, связанная с декорированием шрифтовой готики, никак не может быть причислена к задворкам графического дизайна. Более того, приходится сожалеть, что журнальный формат данной публикации лишает автора возможности привести здесь общий список многочисленных стилизаций на готические темы, созданных за последнее десятилетие разработчиками в разных странах. Ниже будет рассмотрено около дюжины основанных на кириллице примеров, призванных проиллюстрировать различные варианты гравировального декорирования по готическому графическому материалу.

Для обеспечения графической преемственности в следующие два примера будут введены шрифтовые стилизации, которые непосредственно корреспондируются с недавно рассмотренной гравированной гарнитурой Ричарда Йеэнда. Если в гарнитурах, представленных на рис. 15, имитация гравировки выполнялась в вертикальном и горизонтальном направлениях, то рис. 16 дает пример уже диагонального декорирования. Следует отметить, что первая строка рис. 15 тематически связана с приводившимися ранее образцами дюреровских стилизаций.

Пытаясь выдержать подобие последовательного ретроспективного подхода, рассмотрим образцы современных стилизаций, связанных с ренессансными временами. Материал, представленный на рис. 17, по стилистике ближе к ранним образцам фрактуры, появившейся как раз в период Ренессанса, правда не в Южной, а в Центральной и Северной Европе. Его характерным отличием может служить, в частности, «булатный» гравировальный декор. На рис. 18 представлено стилизованное готическое письмо, которое применялось уже в те времена, когда создавались инкунабулы и палеотипы. Рис. 19 демонстрирует образцы классического гравировального декора.

Следующий пример (рис. 20) содержит образцы готических стилизаций с декором смешанного характера и может быть соотнесен с переходным периодом от классицизма к раннему барокко. Шрифтовые стилизации, приведенные на рис. 21, уже существенно более тесно корреспондируются с периодом тотального господства стиля барокко, в то время как графика рис. 22 носит синтетический характер и даже содержит некоторые черты раннего модерна.

Графика рис. 23 и 24 соотносима с викторианской эпохой, а их компоновка выполнена по сугубо стилистическим соображениям.

Следует отметить, что в конце XIX — начале XX века художники часто черпали свое вдохновение из старых графических тем. Причем если одним были ближе унциальные и ломбардские формы, то другим — готика. Рис. 25 и 26 как раз иллюстрируют такие графические опыты.

Хотя с конца 20­х годов прошлого века и фактически до начала 60­х дизайнеры продолжали создавать стилизации на готические темы, среди них было мало образцов декорированных шрифтов, поскольку реальный интерес к таким видам графики возродился только после внедрения в дизайн и допечатную подготовку компьютерных инструментальных средств.

Завершают раздел два примера, графика которых хотя и имеет очевидные готические истоки, но вместе с тем содержит отпечаток уже современных эстетических веяний (рис. 27 и 28).

Хотя автор постарался привести в данном разделе довольно представительный графический материал, вряд ли следует проявлять оптимизм по поводу того, что внимание дизайнеров к готическому шрифтовому материалу резко возрастет. Можно лишь высказать осторожное предположение, что эта статья представляет интерес для сторонников того подхода к образовательной подготовке, которая, будучи начата Уильямом Моррисом и движением Arts & Crafts, впоследствии была продолжена в «Сецессионе», «Баухаузе» и нашем ВХУТЕМАСе. Не исключено также, что она окажется полезной разработчикам графики для высокоуровневой рекламы, упаковки и этикетки.

И от немногого знания могут быть многие печали

При самом почтительном отношении к художественным достижениям дореволюционных времен нельзя не признать, что в Российской империи готическая графика не нашла широкого применения ни в церковном, ни в светском книгоиздании, а примеры плакатного ее использования были единичными. Вместе с тем большинство русских художников было отнюдь не понаслышке знакомо с готическим письмом. Готическое искусство во всех своих проявлениях?— от архитектуры до графики — изучалось в то время весьма основательно как один из признанных «больших» мировых стилей. Не исключено оно из образовательного процесса и сегодня, однако практические тренинги в области готической каллиграфии и типографики во многих профильных учебных заведениях находятся, увы, едва ли не на рудиментарном уровне.

Чтобы еще раз подчеркнуть практическую ценность знания готической типографики, вспомним случай из отечественной рекламной практики, который известен многим моим коллегам. В середине 90­х годов по заказу владельцев одной из компаний был проведен брендинг выводимой на отечественный рынок новой марки пива. Естественно, составным элементом этих мероприятий была разработка узнаваемого логотипа. При решении этой задачи была использована готическая шрифтовая стилизация на кириллическом тексте. По этическим соображениям представляется неуместным называть марку этого пива, однако важен тот факт, что применение готики оказалось эффективным. Не прошло и года, как другая компания­поставщик стала решать аналогичную задачу. Увы, несмотря на все усилия, подобрать готическую стилизацию, по строю кардинально отличающуюся от использованной в логотипе конкурирующего бренда, не удалось. При этом общая смета данного проекта составляла порядка 150 тыс. долл., а к раскрутке бренда была привлечена одна из солиднейших западных рекламных компаний. Такие сметные возможности, конечно, позволяли не только использовать имеющиеся весьма представительные библиотеки готических шрифтовых стилизаций, но и оплатить услуги именитых дизайнеров. Поскольку проект имел жестко фиксированные временные рамки, в итоге пришлось обойтись без готики…

Нисколько не умаляя достоинств своих коллег (в том числе и западных), есть все основания предположить, что им, по­видимому, не удалось создать на базе кириллического знакового ряда приемлемое для заказчика решение. Вместе с тем нельзя утверждать, что «миссия была невыполнимой», поскольку для логотипа требовалось заново отрисовать фактически только такие буквы, как «З», «Б», «л» и «я». Автору же в связи с этим остается лишь сожалеть, что он в нужное время не оказался в нужном месте.

Второй пример, который хотелось бы здесь привести, связан с публицистикой. На рис. 29 представлен фрагмент опубликованной в газете «Дуэль» статьи «Тайна Декларации независимости», автором которой является один из очень известных московских дизайнеров. В данной публикации утверждается, что готический фрагмент из текста Декларации независимости США содержит ошибку писаря Томисава Матлаковского, который, ностальгируя по родной ему Жмеринке, написал слово «Америка» как «Жмерика». Конечно, «Дуэль» — это издание не известинского уровня, однако досадно, что в окружении автора той газетной статьи и среди его сотрудников не нашлось художника, знакомого с готической каллиграфией. Ну а читателям нашего журнала достаточно будет взглянуть на архивные цитаты, приведенные на рис. 11 и 12, чтобы убедиться, что упомянутый писарь, хотя, возможно, и тосковал по родным местам, но букву «А» все­таки начертал верно.

Приведенные два примера охватывают обширный диапазон, укладывающийся в формулу «от великого до смешного», и могут свидетельствовать о том, что дизайнеру­готику все­таки нужно как минимум знать, а, быть может, и уметь…

Завершая статью, можно было бы привести дополнительные примеры востребованности высокоуровневых кириллических стилизаций старого письма. Вспомнить об оформлении престижных книжных проектов, о высокоуровневом товарном лейбелинге (разумеется, в более широком контексте, чем пивные этикетки). Однако вместо этого автору представляется уместным прибегнуть здесь к экономическим категориям. В одном из своих последних выступлений министр Герман Греф сообщил о хорошей динамике роста российского экспорта продуктов пищевой и сельскохозяйственной промышленности. Думается, что располагающие собственными дизайнерскими подразделениями производители этикеток и упаковки, будучи не заинтересованы в том, чтобы заказы на нее уплывали к зарубежным конкурентам, примут меры к тому, чтобы у них появились специалисты, знакомые как с готикой, так и с другими разновидностями западной акциденции.

КомпьюАрт 1'2007