Размышления о цвете. Красный

Николай Дубина info@prodtp.ru

Роль цвета в жизни человека невероятна велика. Общеизвестна и способность эмоционального воздействия цвета на психику человека. Поэтому так важен правильный выбор цвета при разработке дизайна полиграфической продукции. Ведь цвет может не только привлекать и помогать восприятию рекламной информации, но и вызывать негативные эмоции, отталкивать, раздражать.

Однако очень часто, заказывая полиграфическую продукцию, люди даже не задумываются о важности правильного выбора цветов. Между тем в ходе многочисленных психологических экспериментов ученые пришли к выводу, что цвет определенным образом влияет на восприятие человеком конкретного предмета. В зависимости от настроения одни цвета могут быть человеку приятны, а другие могут его раздражать. А так как цвет воздействует на чувства, а не на разум человека, нужно быть очень внимательным при выборе цветового решения любой полиграфической и тем более рекламной продукции.

Вопросами влияния цвета на человека занимался ученый Макс Люшер в середине прошлого века. В своих исследованиях он исходил из того, что восприятие цвета у человека формировалось в результате образа жизни и взаимодействия с окружающей средой на протяжении длительного периода исторического развития. Так, красный цвет настраивает человека на решительность, побуждает его совершить тот или иной поступок, к примеру купить рекламируемый товар. Этот цвет способен быстро привлечь внимание к объекту рекламы, но применять его надо в меру, поскольку в больших количествах красный цвет может вызвать негативную реакцию. Небольшая деталь каталога или брошюры, выделенная красным, будет уместна и сразу привлечет к себе внимание, в то время как чрезмерное его использование способно вызвать у потребителя раздражение предметом рекламы. Красный цвет часто применяют в политических и агитационных целях, так как он способен побуждать к действию.

Именно об этом важном цвете и пойдет речь в данной статье.

Сначала цвета не было

Сначала человек не различал цветов совсем, всё окружающее для него было белым или черным, иногда серым. И слово «белый» обозначает всё, что угодно: это и белый в нашем понимании, и прозрачный, и светлый. Бел­горюч камень — камень, который горит бесцветным пламенем, настолько бесцветным, что его и не видно.

Затем в ахроматический мир ворвался красный цвет, цвет солнца, горячего песка и огня. Цвет крови и жизни. Он, этот цвет, особенно выделился позднее, на следующих этапах, когда человек стал осознавать еще и зеленый цвет, цвет травы и деревьев. И только гораздо позже из черного стал выделяться еще один цвет. Тот, который мы, говорящие на русском языке, называем теперь синим. Гораздо труднее оказалось отделить оранжевый от красного, а голубой и желтый от зеленого. Что же касается фиолетового, то впервые его определил английский ученый Исаак Ньютон — тот самый, который и установил физические закономерности солнечного спектра. Фактически же вплоть до XVII века видимый спектр кончался синим. Всё, что дальше, считалось черным.

То, что слова «оранжевый» и «фиолетовый» довольно поздно вошли в русский язык, показывает и само их происхождение. Они не славянские, их заимствовали из французского языка в эпоху Петра I.

Как же воспринимали цвет древние славяне?

В одном из сборников 1073 года цвета радуги ограничиваются всего четырьмя: «В радуге свойства суть — червеное и синее и зеленое и багряное». Итак: красное — зеленое — синее и... и всё, потому что слово «багряный» одинаково могло обозначать и красный и черный. Во всяком случае, слова «багряный» и «червонный» одинаково передавали впечатление от красного цвета. Вот и весь спектр, три цвета: червеный, зеленый и синий. В первом соединены красный и оранжевый, во втором — желтый, зеленый и голубой, в третьем — синий и фиолетовый.

Тот же состав спектра сохраняется в русской летописи от 1230 года, где в качестве горестного предзнаменования татаро­монгольского нашествия летописец приводит такую примету: «Явились на оба пол (то есть по обе стороны) солнца столпы — черлены и желты, зелены, голубы, сини, черны», то есть червонный, желтый, зеленый, голубой, синий, черный.

Оранжевого еще нет.

Может быть, вместо слова «оранжевый» употреблялось когда­то слово «рыжий» со значением «красно­бурый»? Это слово известно с конца XIII века, но сначала оно было связано с красной частью спектра. Слово «рыжий» происходит от того же корня, что и «руда», означающее «кровь». (О происхождении некоторых названий цветов у славян речь пойдет далее.)

Красный цвет древние славяне обозначали двумя словами: червен и багрян. Фактически же таких слов было значительно больше, потому что они имели множество вариантов: червей, черлен, червлен, чермен или багр, багор, багрян, багрен. Вариантов много, а значили они одно и то же — указывали на красный, он же румяный, он же кровавый, он же рыжий, он же алый, он же огненный цвет. Вот только багряный, может быть, был чуть темнее чермного. Происхождение корня «черм» не совсем ясно, а «червленый» связан со словом «червь», потому что из некоторых видов червей (кошенили) добывали краску.

Где-то здесь, между крайними точками чистых цветов, лежат все оттенки красного

Красивый цвет. Красивый — красный... Один и тот же древний корень, хотя и с разными суффиксами. Может быть, эти слова и обозначают одно и то же? Почему до сих пор мы ни слова не сказали о теперешнем обозначении цвета «красный»?

А не сказали мы этого потому, что до самого начала XVI века прилагательное «красный» обозначало не цвет, а именно красоту и по значению соответствовало современным словам «прекрасный» и «красивый».

В русском языке постепенно, сначала в деловых документах (первая запись относится к 1515 году), а затем и во всех прочих случаях, «красивый» стал «красным», хотя долго еще, вплоть до петровских времен, помнилось и прежнее значение слова. С этого времени слово «красный» — общее обозначение для всех оттенков красного цвета, а эти оттенки множатся буквально на глазах. С середины XIV века до конца XVII века в русский язык пришли алый (это слово есть в рукописи 1351 года), вишневый (1392), позже — брусничный, гвоздичный, маковый, малиновый, бурый и многие другие, связанные с определенными растениями. Цвет и цветок в сознании наших предков — одно и то же. И вот когда для обозначения оранжевого цвета стали вместо старого слова «жаркой» употреблять заимствованное «оранжевый» — в русском литературном языке закончилось формирование слов для обозначения основных цветов красно­желтой части спектра.

Красный

Красный цвет оказывает на психику человека самое сильное эмоциональное воздействие. Из всех цветов он самый теплый. Эксперимент, проведенный еще в 1912 году, показал, что если посадить испытуемого с закрытыми глазами и вытянутыми вперед руками перед желто­красной стеной, то он непроизвольно руки разведет в стороны, а если перед сине­зеленой стеной — непроизвольно сведет руки. Если испытуемых просили открыть глаза, то перед красной стеной многие непроизвольно отдергивали руки, а перед синей или голубой — тянули к ней руки.

Кармен — воплощение страсти в красном

Великий немецкий поэт И.В. Гёте внес значительный вклад во многие области современной ему науки. Однако главным делом своей жизни И.В. Гёте считал создание учения о цвете и его воздействии на человека. Он разработал шкалу цвета, на положительном полюсе которой находятся желтый, оранжевый (красно­желтый), желто­красный (киноварь) и пурпурный цвета, а на отрицательном — синий, красно­синий, сине­красный (причем это крайний полюс, выражающий самое сильное внутреннее возбуждение) и фиолетовый цвета.

Он характеризовал цвета положительного полюса (желтый, оранжевый, красный, пурпурный) как жизненные, подвижные, стремящиеся. В понятиях современной психологии их можно описать как стимулирующие, экстенсивные, экспансивные. Если в образе или картине преобладают эти тона, то можно предположить, что художник — экстраверт. И наоборот, приверженцы цветов отрицательного полюса в шкале (от синего до фиолетового) — это люди­интроверты, так как эти тона вызывают беспокойные, мягкие ощущения тоски, которые как бы направлены внутрь.

Спорт и красный цвет как будто созданы друг для друга

Красный цвет олицетворяет могущество, прорыв, волю к победе, он всегда добивается того, чего хочет (в зависимости от оттенка — способ достижения). Он всегда в движении, всегда источник энергии. Красный цвет любит быть первым, но не всегда может им быть — это зависит от разрушительных качеств. Девиз этого цвета: «пусть выживет сильнейший». Красный цвет заставляет насторожиться при опасности, символизирует страсть, возбуждает страстность, то есть страстно любит, страстно ненавидит и страстно верит. Таким образом, ему свойствен максимализм в чувствах. Этот цвет заставляет быть активным во всем, воодушевляет и дает силы для продолжения начатого; олицетворяет победу, способность верно нанести удар.

Оттенки

Розовый означает романтичность, доброту, любовь, страстность. Чем он бледнее, тем сильнее выражение любви. Вызывает чувство комфорта, успокаивает, избавляет от навязчивых мыслей, помогает в кризисе.

Алый сильно стимулирует чувственность, действует сильнее, чем красный. Проблемы, вызываемые этим цветом, — склонность к принятию бесповоротных решений и фанатизм (люди стремятся покорить только самые высокие вершины).

Малиновый — в нем присутствует легкий голубоватый оттенок; этот цвет не борется с жизнью, а любит ее, не верит в результативность борьбы, а идет и берет желаемое. Как правило, имеет дело с индивидуальностью, но не с массами. Такие люди крайне искренни и верят в силу слов.

Огненный — в нем есть желто­оранжевый оттенок; характеризуется чрезвычайным усердием, устремляется вперед независимо от поставленной цели. Отличается силой воли и пылкостью.

Красно­коричневый отличается спокойной уверенностью в себе, энтузиазмом, не рассчитанным на произведение внешнего впечатления (коричневый гасит демонстративность). При повышенном предпочтении этого цвета констатируется переутомление и истощение.

Темно­бордовый (почти коричневый) унаследовал от красного силу воли, а от коричневого — склонность к глубоким размышлениям.

Темно­красный. Предпочитающие такой цвет очень часто задаются вопросом «зачем это нужно?». Эти люди излишне снисходительны. В то же время их снисходительность может перерасти в жестокость.

Красно­фиолетовый — этот цвет улучшает самочувствие.

История некоторых названий красного цвета

Общеиндоевропейский корень rudh­ — «красный», известный в древних языках (санскр. rudhiras, лат. ruber, старослав. рьдръ), сохранился и в основных языках Европы как обозначение красного цвета до настоящего времени (например, фр. rouge, нем. rot, англ. red). Славянские языки в целом не сохранили индоевропейский корень rudh­ для обозначения собственно красного цвета — в большинстве славянских языков имеются различные цветообозначения с корнем rudh­, но рудым называют не собственно красный цвет, а различные оттенки рыже­бурого и коричневого. Например, польск. rudy — рыжий, сербо­хорв. руд — бурый, рыжий, красновато­рыжий, укр. рудий — рыжий, белорусск. руды — коричневый, русск. диал. рудой — красный, рыжий.

Впрочем, древнейшие названия красного цвета с корнем rudh­ не утрачены бесследно — так, в современном русском языке сохранилась группа цветообозначений, которые называют различные оттенки красного или красноватого цвета. Все эти цветообозначения имеют что­то общее — ни одно из них не называет собственно красный цвет, а лишь оттенки красного, все они называют цвета смешанные. Часть из них еще сохраняет значение красного: румяный, рдяный, рдеть; часть имеет лишь красноватый оттенок: рудой, рыжий, редрый; некоторые настолько отдалились от своего исконного значения, что называют другой цвет, в котором отсутствует краснота, например русый. Единые по происхождению и сохранившие общие черты, которые во многом обусловлены их древностью, эти слова имеют разную судьбу, разную историю.

Рудой (рудый)

История слова «рудой» в русском языке представляется в общем довольно сложной и не вполне ясной. Древние русские памятники слова «рудой» не знают. Нет его и в памятниках деловой письменности XV­XVII веков, где в разного рода описях имущества, одежды, тканей присутствует большое количество самых разных цветообозначений. В литературе XVIII века слово «рудой» не встречается. Оно появляется в русской художественной литературе только в XIX­XX веках, а современные словари дают его с пометой «областное». Вместе с тем есть косвенные свидетельства о его бытовании в языке. Так, в русском языке по крайней мере с XV века известно и очень употребительно прилагательное «рудожелтый», обозначающее смешанный красно­желтый цвет, видимо такой, какой мы сегодня называем оранжевым. Вряд ли кто­нибудь усомнится в том, что первая часть слова «рудожелтый» обозначает красный цвет. Трудно себе представить, что в XV веке потребовалось называть какой­то необыкновенный оттенок рыже­желтого или буро­желтого. В памятниках делового письма XVI­XVII веков рудожелтыми называются дорогие привозные ткани, главным образом шелк, бархат; вряд ли они были блеклых оттенков, скорее можно представить, что это были ткани и одежды ярких, интенсивных цветов. Известно, что в Древней Руси теплые красный, желтый и оранжевый цвета были распространенными и любимыми. В трудах Ломоносова по физике находим не только название «рудожелтый», но и определение его составных частей: «На что ж ей особливые роды эфиров для рудожелтого, для зеленого, для вишневого и других смешанных цветов, когда она рудожелтый из красного и желтого, зеленый из желтого и голубого, вишневый из красного и голубого, другие роды смешанных цветов из других смешанных сложить может?» (Ломоносов М.В. Слово о происхождении света).

Следовательно, если слово «рудожелтый» не заимствовано, если в нем первая часть — основа прилагательного «рудой», то естественно предположить, что в эпоху появления слова «рудожелтый» в языке существовало и слово «рудой» — красный. На первый взгляд может показаться странным, что при широкой употребительности слова «рудожелтый» слово «рудой» в этих же (или других) памятниках не встречается. Но эта кажущаяся странность легко объясняется. Дело в том, что «рудожелтый» употребляется в основном (во всяком случае, в памятниках XV­XVII веков) для обозначения цвета одежды, тканей, окрашенных в определенный красно­желтый, то есть оранжевый цвет. Надо полагать, что слово «рудой», как и другие цветообозначения этой группы, обозначало цвет несколько неопределенный, смешанный, оно называло красный или красноватый цвет предметов, имеющих природную красноватую окраску. То есть там, где было уместно слово «рудожелтый», слово «рудой» употребить было нельзя. Те же речевые контексты, которые можно предполагать для слова «рудой», до нас просто не дошли.

Можно все­таки предположить, что слово «рудой» было обозначением красного цвета в глубокой древности. Надо думать, что этим словом не обозначался определенный интенсивный красный цвет, а все оттенки красного, всё красноватое. В связи с появлением нового способа окрашивания (и вообще окрашивания в красный цвет) появляется новое слово — «червленый», то есть окрашенный червцом. Вполне естественно, что получавшийся от окраски новым красителем цвет не мог называться старым цветообозначением, поскольку на тканях он, вероятно, был более интенсивным и ярким (или более темным), чем тот, который имели природные красные или, скажем, красноватые предметы, называемые рудыми. Однако именно для названия цвета природных предметов различных оттенков красного цвета слово «рудой» (рудый) могло оставаться в языке.

Румяный

Другое слово с индоевропейским корнем rudh­, прилагательное «румяный», также очень древнее, праславянское. Слово сохранилось в славянских языках до настоящего времени: укр. румяный, белорусск. румены, польск. rumiany, болг. румен и др. В русском языке «румяный», в отличие от прилагательного «рудой», известно с эпохи древнейших памятников, хотя в древности употреблялось ограниченно — первоначально для обозначения цвета лица. В этой основной функции  оно сохранилось и в современном русском языке; его вторичные значения, фиксируемые словарями, появляются несколько позднее.

Прилагательное «румяный» употребляется для обозначения цвета лица здорового, молодого, свежего человека — это светлый, нежный оттенок красного цвета. Если назвать его одним словом, то для современного русского языка наиболее нейтральным было бы, наверное, определение «розовый». Слово «румяный» называет неопределенный смешанный цвет, в нем есть какие­то качества красного и белого или, скорее, розового и белого. Интересно отметить, что в новгородских кабальных книгах конца XVI — начала XVII века при описании внешности часто повторяется «вбели румяна», «на бели румяна» и пр.

В ряду других цветообозначений румяный представляется не совсем обычным. Будучи обозначением природной окраски, румяный, как и многие другие (например, смуглый, бледный) оттенки, является цветом неопределенным, смешанным. Определяя румяный как оттенок красного, хотелось бы подчеркнуть разницу между ними, неадекватность содержания того и другого, невозможность их взаимозаменяемости. Может быть, слово «румяный» не чистое цветообозначение или не только цветообозначение. В нем, кроме цветового признака, заключаются и какие­то дополнительные качества, а именно указание на свежесть, здоровый, цветущий вид. Неслучайно древние памятники переводят словом «румяный» не только греческое «розовый, розового цвета, как роза», но и «цветущий, молодой, свежий». Трудно сказать, является ли это значение вторичным, дополнительным, следствием основного: румяный, то есть здоровый, либо это качество здоровья, здорового чела, здоровой плоти заложено в слове изначально и в какой­то степени обусловлено его этимологией.

Именно устойчивостью в языке при сохранении первоначального значения, активностью, способностью к образованию различных производных отличается слово «румяный» от других цветообозначений с древним корнем rudh­.

В первом и основном значении, то есть как название цвета лица, слово «румяный» употребляется с древнейших времен.

По крайней мере с XV века древнерусские памятники знают и другое употребление слова «румяный» — для обозначения оттенка красного цвета любых предметов.

Слова этого же корня «рамяный» (сильный) и «рамяньство» (сила) были известны в древнерусском языке, они употребляются и в «Повести временных лет» (1110­1118), и в «Ипатьевской летописи» (1420), и в других памятниках.

Таким образом, в XVIII веке сложились все те значения или способы употребления слова «румяный», которые известны в современном русском языке, они продолжают существовать и теперь. Стилистические особенности в их употреблении, разумеется, есть: если первое из них употребляется везде, то второе является в основном достоянием поэтической речи, а третье — бытовой.

Рдяный

В отличие от других слов этой группы, слово «рдеть» не является широко употребительным. Будучи по происхождению книжным, церковнославянским, оно и впоследствии осталось в пределах языка книжного и если не является всегда исключительно достоянием стиля высокого, поэтического, то сохраняет какой­то элемент этой «высокости», книжности. В современном русском языке среди слов с древним корнем rudh­ слово «рдеть» в наибольшей степени выражает собственно красный цвет, имея значение «краснеть, ярко выделяться красным».

Первоначально слово употребляется преимущественно по отношению к человеку, для описания его внешности, состояния и означает «быть, становиться румяным», «краснеть». По тем немногочисленным примерам для этого слова, которые мы имеем из древнерусских, преимущественно переводных памятников, мы можем установить, что одним из ранних значений глагола «рдетися» было «краснеть, смущаться». Вряд ли здесь главенствующую роль играл цвет. Кажется, вернее предположить, что значение было не просто «становиться красным», а именно «краснеть от смущения, стыда».

Слово «рдеться» (о человеке), то есть «краснеть от смущения», будучи длительное время довольно употребительным, постепенно уходит из языка, может быть, вытесняется другими глаголами.

Из древнерусской литературы примеров иного его употребления мы не имеем. Словарь Срезневского дает следующие значения (или, вернее, употребления) этого слова: «краснеть, быть красным»; «быть румяным, цветущим»; «краснеть, стыдиться».

Позднее слово «рдеть» стало употребляться шире. Слово используется преимущественно в поэзии, в высоком жанре, и преимущественно в описаниях природы: торжественно мрачное зловеще­красное небо, огненно красные облака и пр.

Таким образом, история слова «рдеть» как цветообозначения представляется в следующем виде. Первоначально оно не называло яркий интенсивный красный цвет, а использовалось как прилагательное «румяный» — для обозначения розового или покрасневшего лица. Позднее слово стало употребляться в описаниях природы: алое закатное небо, розовые облака и пр. Со временем в слове как бы увеличивается содержание яркого, красного цвета. Развитие слова «рдеть» как цветообозначения представляется в виде очень крутой кривой с быстрым и значительным нарастанием (а потом утратой) цветового признака. Если не говорить решительно об утрате старого значения слова «рдеть» — «краснеть», то, кажется, можно указать на тенденцию утрачивания значения цвета.

Таким образом, если говорить об истории названия красного цвета в русском языке, то следует сделать вывод, что общеиндоевропейский корень rudh­ в русском языке как название собственно красного цвета не сохранился. Наблюдая развитие значений в этой группе на протяжении длительного времени, можно сделать вывод, что у них (кроме прилагательного «румяный») со временем утрачивается значение красного цвета: слово «рудой» в современном языке чаще значит «рыжеватый», слово «рыжий» обозначает любые оттенки желтоватого, буроватого, коричневого и т.д., то есть слова с корнем rudh­ не только не являются обозначением собственно красного цвета, но и в тех случаях, когда они ранее обозначали смешанные с красным цвета, значение красного со временем исчезает.

Червленый, чермный

Славянские языки для названия собственно красного цвета используют слова с древним общеславянским корнем Cerv­: укр. червонии, белорусск. чырвоны, болг. червен и др. Русский язык в отношении названий красного цвета держится особняком; среди языков славянских древние общеславянские цветообозначения с корнем Cerv в русском языке не только не употребляются для названия собственно красного цвета, но и совершенно утрачены.

Будучи широко употребительными в древнерусском языке, слова с корнем cCerv­ (червленый, чермный, червчатый) бытовали в языке до конца XVII века (может быть, до начала XVIII века), но уже в XVII веке стали неожиданно быстро вытесняться новым цветообозначением, в роли которого выступило и ранее существовавшее в языке слово «красный». Причины быстрого и бесследного исчезновения прилагательных с древним корнем Cerv­ не вполне ясны. В современном русском языке не осталось никакого следа от древних названий красного цвета с общеславянским корнем cCerv­.

Возникновение у славян новых названий для красного цвета с корнем Cerv­ (вместо старых общеиндоевропейских с корнем rudh­), вероятно, связано с открытием нового красителя (или вообще первого красного красителя). Во всяком случае, появление у славян слов с корнем Cerv­ для названия красного цвета этимологи связывают с использованием для окрашивания тканей насекомого червец (кошениль).

Если червец для славян был тем же, чем античный пурпур для греков, то можно представить, каким важным событием для славян было открытие нового красителя и как это отразилось в языке, вызвав соответствующие изменения в цветообозначениях.

Способ окрашивания червцом (кошенилью) известен славянам с глубокой древности. Большое внимание этому органическому красителю уделяется в книге профессора Лукьянова, посвященной истории красок. Он пишет, что «красную краску животного происхождения, называемую “червец”, начали применять еще в XII веке для крашения тканей, кожи, волос. Эта краска добывалась из насекомого червеца, сбор которого происходил в июне­июле. Ее добывали на Украине, откуда до XVII веке вывозили за границу.

Краска из кошенили использовалась для окраски хлопчатобумажных, шерстяных и шелковых тканей, для изготовления дорогих масляных и акварельных красок (для живописи), именуемых кармином и баканом, и наконец, для изготовления румян».

Общеславянские цветообозначения с корнем Cerv­, называющие красный цвет и первоначально связанные с процессом окрашивания, такие как древние старославянские червлени, червленый, с результатами различных фонетических изменений восходят к древнему причастию Cervien. Трудно сказать, воспринималось ли русское «червленый» в эпоху наших древних памятников как причастие, то есть имело ли оно всегда значение «окрашенный в красный цвет», или его происхождение забылось и оно значило «красный, красного цвета». Судя по материалам древнерусских памятников древней эпохи, где слово представлено достаточно широко, можно склоняться к тому, что оно сохранило свою исконную «глагольность». В нем как будто еще содержится упоминание о процессе окрашивания, и значит оно «окрашенный определенным красителем в красный цвет» — «очервленый». Если это предположение правильно, если «червленый» сохраняет значение «окрашенный определенным красителем», то понятно и появление более народного варианта «черленый», а также прилагательного с этим же корнем «червчатый» — как стремление назвать цвет безотносительно к процессу окрашивания.

Если «червленый» по происхождению причастие и его глагольность долгое время сохраняется в языке, понятно и наличие в языке одновременно прилагательного «чермный» и разделение (хотя бы неполное) сфер употребления того и другого (если они вообще не называют разные оттенки красного цвета). Тесно связанное с процессом окрашивания слово «червленый» может не только называть цвет, но и значить «связанный с окрашиванием», например предназначенный для окрашивания.

Слово «червленый», будучи по происхождению связанным с процессом окрашивания, относится к группе однокоренных слов и слов производных (червить — «красить», червь, червец — «краска», «ткань, окрашенная червцом», червленица — багряница, «ткань, одежда багряного цвета» и пр.). Наличие большого количества однокоренных и производных слов со значением «красить, окрашенный», вероятно, способствует сохранению у слова «червленый» значения «окрашенный червцом, очервленный». Все эти обстоятельства могли мешать слову «червленый» стать абстрактным цветообозначением, каким в свое время явилось слово «красный».

Но «червленый» — это не красный вообще, потому что наряду с червленым для обозначения красного цвета существовал ряд других слов: багряный, червчатый, чермный, прапрудный, оброшенный и т.д.

Мы располагаем разного рода сведениями, которые позволяют делать предположения, какой именно оттенок красного цвета назывался словом «червленый». Поскольку способ окрашивания червцом применялся у русских весьма длительное время, и не только в домашнем крашении, но и на фабриках, сохранились сведения об окрашивании тканей кошенилью. Известно, что «кармин, красное красящее вещество, добываемое из кошенили… представляет сложное органическое соединение… так называемую карминовую кислоту. Соединения с алюминием и оловом имеют красный цвет с синеватым оттенком. В прошлом карминовая кислота служила для крашения шерстяных и шелковых тканей по алюминиевой и оловянной протраве» (БСЭ).

Что касается красок, употребляемых в живописи (а также в малярных работах), то в прошлом известна краска под названием «черлень» (или червлень). Один из специалистов по технике живописи пишет об этой краске: «Заняв место русского червца, мексиканский его родственник — кошениль изгладил в памяти народной также воспоминание о свойственной ему яркой розово­красной краске, которую стали называть карминовой». То есть этим именем (червлень) называлась одна из красных красок, возможно, тоже малинового оттенка (впрочем, со временем, кажется, цвет ее меняется и червленью называют любую красную краску): «В малиновой лаковой краске записок Остромирова Евангелия нам очень хотелось бы видеть не экзотическую варзию — бакан, а другую, древнейшую исконно русского, местного происхождения — черлень. Этим именем называются уже красно­бурые землистые краски разных оттенков, красящим началом которых служит окись железа. В связи с темным цветом местных материалов эволюционирует и само обозначение черлень, переходя в чернень, черниль и даже чернь. Современные владимирцы­иконописцы представляют себе черлень темно­красною, почти черною краскою» (Щавинский В.А. Очерки).

Эта краска остается широко употребляемой и в более позднее время. «Ходовой краской в XVII­XVIII веках, — пишет П.М. Лукьянов, — была различная “черлень” (или “червлень” — малиновая, вернее темно­красная, а по Симони “красная псковская и немецкая”). Псковская черлень — красная охра с малиновым оттенком». В XIX веке одна из известных в России малых красочных фабрик (фабрика Волоскова во Ржеве) изготовляла краску кармин «прелестного пурпурового цвета». Краска была одобрена Санкт­Петербургской Академией художеств для изображения «виссонов» и багряниц на иконах» (Щавинский В.А. Очерки).

К началу XVIII века слово «червленый» вытесняется из языка прилагательным «красный».

Что касается другого слова, называющего красный цвет, — прилагательного «чермный», то в его происхождении и значении гораздо больше неясного. Ученые, кажется, до сих пор не имеют единого мнения о его происхождении. Оно столь же древнее или, может быть, более древнее, чем червленый. Можно предполагать, что оно, так же как и червленый, возникло у славян с появлением нового способа окрашивания при помощи червца.

Хотя оба интересующие нас слова — «червленый» и «чермный» — вероятно, родственны по происхождению, хотя оба они называют красный цвет, сферы употребления двух этих цветообозначений различны. Если червленый применяется преимущественно для обозначения цвета одежды, обуви, тканей и т.п., то есть всего, окрашенного человеком, то чермный — преимущественно для природного красного или красноватого цвета: во внешности человека — цвет кожи, волос, в природе — цвет камня, пламени и пр.

Если судить по тому, как употребляется слово «чермный», по его сочетаемости с существительными, то можно прийти к выводу, что чермный как цветообозначение весьма расплывчато. В самом деле, чермным называется цвет волос и цвет лица, о цвете неба говорят: небо чермнуется, огонь называют чермным. Какой же цвет оно называет — розовый, красный, алый, оранжевый, рыжий? Русские толковые словари не вносят ясности в этот вопрос — они в общем определяют чермный как «красный». Срезневский: чермный — «красный, багряный». Словарь АР: чермный — «красный цветом, светло­красный». Словарь 1847 г.: «чермный (церк.) — 1) «Темно­красный, багряный»; 2) «Рыжий». Словарь Даля: чермный — «червленый, багровый, темно­красный; мутного красного цвета» || «рыжий». Словарь Ушакова: чермный (церк., книжн., устар.) — «багровый, темно­красный». ССРЛЯ: чермный (устар.) — «густо­красный, багровый».

Таким образом, если сравнивать два цветообозначения: «червленый» и «чермный», то следует предполагать, что чермный называет более яркий и светлый цвет (в нем нет того синего оттенка, который имеет цвет, обозначаемый словом «червленый»).

Красный

О появлении слова «красный» мы немного говорили в самом начале статьи. Добавим, что прилагательное «красный» в цветовом значении из славянских языков свойственно только русскому.

Можно предположить, что слово «красный» в роли цветообозначения в отдельных говорах появилось гораздо раньше, чем в литературном языке. В наших материалах, видимо, наиболее ранними следует считать примеры из Софийского временника, где описывается поездка великого князя Ивана III в Новгород в 1470 году: «От Владыки две бочки вина, красного едина, а белого друга, а от тех ото всех по меху вина».

Если наиболее ранние примеры употребления слова «красный» в качестве цветообозначения в новгородских летописях можно воспринимать как факт случайный, то большой материал для суждения об особом употреблении прилагательного «красный» дают другие новгородские памятники, в частности новгородские кабальные книги: «А ростом Сенка середной человек лицом красен долголик, борода невелика, чермна, без брувей».

Если ранние примеры употребления прилагательного «красный» в качестве названия цвета часто сомнительны и датировка требует обоснований, то с середины XVI века слово начинает употребляться в новой роли, завоевывая всё более прочные позиции. Правда, чаще всего мы находим его в деловой литературе, но именно там и встречаются цветообозначения, поскольку художественной литературы в современном ее понимании еще нет, а литературные жанры, бытующие в Древней Руси, небогаты обыденной лексикой. Однако уже с XVI века слово встречается как цветообозначение в памятниках разного жанра — от летописи до монастырских расходных книг.

В течение XVII века слово «красный» в качестве цветообозначения применяется, видимо, всё шире, вытесняя старые «червленый», «червчатый». В XVII веке они еще могут употребляться как слова­синонимы, мы их видим не только в одном памятнике, но и в одном не очень большом контексте. Однако к концу XVII — началу XVIII века старые цветообозначения окончательно вытесняются.

Поскольку в качестве цветообозначения слово «красный» весьма объемно (от светло­красного, розового до темно­красного с синим или коричневым оттенком — вишневого, бордо, терракотового и пр.), оно не очень выразительно, и художники слова, особенно поэты, охотнее употребляют слова, обозначающие более точные (и более экспрессивные) оттенки красного — алый, багряный и пр. Характерно, что при наличии абстрактного, стилистически нейтрального цветообозначения «красный» русский язык не только не теряет старых цветообозначений «алый», «багряный», «малиновый», «вишневый», но и постоянно заимствует новые, например появившиеся сравнительно недавно «пунцовый», «бордо», «пурпурный» и др.

КомпьюАрт 11'2011