У времени в плену

Алексей Венгеров, профессор, докт. техн. наук

Вот уже несколько лет в России в начале ноября отмечаются два праздника: День народного единства — 4 ноября — российский государственный праздник, выходной день начиная с 2005 года, и более привычный для людей старшего и среднего возраста — 7 Ноября, прежде красный день календаря, а теперь рабочий.
В связи с этими праздниками представим читателям две книги, естественно антикварные. Одна из них посвящена Смутному времени начала XVII века, а другая — революционным событиям начала ХХ века.

«Димитрий Самозванец» Фаддея Булгарина (1830)

Двухтомный  исторический роман «Димитрий Самозванец» Фаддея Венедиктовича Булгарина (1789–1859), отпечатанный двумя «заводами», появился в продаже 17 февраля 1830 года, а на следующий день, 18 февраля, цензор О.И. Сенковский, хороший знакомый Ф.В. Булгарина, подписал цензурное разрешение на его второе издание. Такая поспешность в стремлении удовлетворить ожидаемый читательский спрос диктовалась прирожденной коммерческой интуицией писателя, умевшего не только взбудоражить публику своими сочинениями, но и продать их с максимальной для себя выгодой.

Булгарин Ф.В. Димитрий Самозванец: Ист. роман: В 2 т. СПб.: Тип. А. Смирдина, 1830. 17,5x10,5 см. Книги «одеты» в полукожаные переплеты времени издания. Крышки оклеены «мраморной» бумагой. На корешках золототисненые заглавия, геометрический и растительный орнамент. В тексте читательские карандашные пометы

Титульный лист романа

Встреча самозванца (в монашеской рясе) и царя Бориса Годунова

Посвящен «Димитрий Самозванец» многолетнему другу автора — Н.И. Гречу — в ознаменование десятилетней годовщины их дружеского партнерства. Они вместе издавали журналы «Северный архив» и «Сын Отечества», объединив их в 1829 году в одно периодическое издание под названием «Сын Отечества и Северный архив», а также самую многотиражную российскую частную газету — «Северная пчела». В «Сыне Отечества» (№ 45­47’1829) и «Северной пчеле» (№ 1­2’1829) печатались отрывки из «Димитрия Самозванца».

Русские бояре встречают Самозванца и его польскую дружину

Идея написать роман об эпохе Смуты, возможно, появилась под влиянием пушкинской трагедии «Борис Годунов», с которой Ф.В. Булгарин имел возможность ознакомиться по списку, поданному на высочайшее рассмотрение. По мнению исследователей, именно он являлся автором «замечаний» на трагедию, подготовленных для Николая I. Хотя прямых заимствований из «Бориса Годунова» в романе нет, однако многие сцены в нем, например приход князя В.И. Шуйского к Борису Годунову с известием о появлении Самозванца, пророчество московской кликуши о грядущих бедах, свидание Марины Мнишек ночью в саду со своим женихом паном Осмоловским, рассуждения героев о «мнении народном», свидетельствуют о том, что у А.С. Пушкина были основания подозревать Ф.В. Булгарина в плагиате.

Роман «Димитрий Самозванец» предваряет обширное предисловие, где методично изложены и нравственная цель романа («показать, что все усилия частных лиц к достижению верховных степеней косвенными путями всегда кончаются гибелью пронырливых и дерзких властолюбцев и бедствием отечества»), и эстетические принципы, которым следовал автор («самые верные изображения нравов должно подчинять правилам вкуса»), и его точка зрения на события Смутного времени.

Состоящий из четырех частей роман включает материалы, зачастую имеющие косвенное отношение к сюжету. Рядом с текстами документов, заимствованных из «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, располагаются подробные описания жилищ, костюмов, времяпровождения, гастрономических привычек русских и поляков. Несколько страниц занимают одни только списки думных бояр в царствование Бориса Годунова (около сорока имен) и польской знати, составлявшей двор короля Сигизмунда.

Медаль выпуска начала XVII века с изображением Лжедмитрия

Издание «Димитрия Самозванца» украшали четыре иллюстрации (по одной к каждой части романа), гравированные С.Ф. Галактионовым, И.В. Ческим и Д. Вайссом. В конце первой части романа автор поместил описание иллюстраций: «Картинка к первой части изображает Самозванца в монашеской рясе и царя Бориса Федоровича Годунова. Картинка ко второй части изображает Самозванца с обманутою им девицей. Картинка к третьей части изображает Самозванца и Марину Мнишек саду Самборского замка в Польше. Картинка к четвертой части изображает Самозванца с его польскою дружиной и русских бояр, подносящих ему хлеб­соль под Москвою. Здесь замечательны костюм Самозванца и вооружение польских гусар с крыльями». На авантитуле помещена медаль начала XVII века с изображением Лжедмитрия, выполненная предположительно в Голландии. Рецензенты, по­разному отзываясь о содержании романа, отмечали прекрасное качество гравюр.

На иллюстрациях представлено второе издание «Димитрия Самозванца». С точки зрения истории бытования романа оно даже более ценно, чем первое, так как к нему автор написал еще одно предисловие, отражающее литературную полемику вокруг его творчества в целом и романа «Димитрий Самозванец» в частности. Хотя роман ругали главным образом за искажение исторических характеров, критика не только не вредила, а скорее способствовала его успеху, подтвердившему репутацию Ф.В. Булгарина как самого читаемого русского писателя 1830­х годов.

«Индустрия социализма» (1935)

Альбом «Индустрия социализма» — одно из выдающихся творений великого конструктора книги XX столетия Лазаря Мордуховича Лисицкого, известного во всем мире под именем Эль Лисицкий.

Эль Лисицкий родился 22 ноября 1890 года в селе Починок Смоленской губернии в семье ремесленника­предпринимателя. Закончил архитектурный факультет Высшей политехнической школы в Дармштадте и Рижский политехнический институт. В автобиографии он написал: «Наше поколение родилось в последнее десятилетие XIX века, и мы стали призывниками эпохи нового начала человеческой истории. Мы воспитаны эпохой изобретений. С 5 лет слушаю фонограф Эдисона, 8 — первый трамвай, 10 — вижу кино, затем авто, дирижабль, аэроплан, радио. Передовая европейская и американская техника заботится об оснастке нашего поколения. К 24 годам — диплом инженера­архитектора».

Индустрия социализма: Тяжелая промышленность к VII Всесоюзному съезду Советов: Альбом / Оформл. Эль Лисицкий; Отв. ред. Б.М. Таль. М.: СТРОИМ (газета «За индустриализацию»): ИЗОГИЗ, 1935. 33,5Ѕ25,5 см. Семь отдельных выпусков в папке и два отдельных листа.
Вып. 1. Новое лицо СССР.
Вып. 2. Большевики разбудили естественные богатства страны.
Вып. 3. Машиностроение — ключ реконструкции.
Вып. 4. Вперед и выше!
Вып. 5. Мужика — на трактор, СССР — на автомобиль!
Вып. 6. …Это живые люди, это мы с вами…
Вып. 7. Тяжелая индустрия СССР
Все выпуски заключены в издательскую папку с пластиковыми клапанами и тиснением на крышке и корешке.
Подарочное издание, не предназначенное для продажи и отпечатанное в ограниченном количестве. Редкость!

Оформлением книг Лисицкий занялся в 1917 году, иллюстрируя произведения еврейских писателей, написанные на идише. Одной из первых его работ стала «Пражская легенда» — сборник стихов М. Бродерзона. Из 110 экземпляров 20 были раскрашены от руки и выполнены в виде свитка.

Художник с восторгом принял революцию. «Для творчества нашего поколения Октябрь был первой молодостью, — говорил он впоследствии. — Мы начинаем ощущать новый мир как реальное совершающееся действие. Мы верим, что элементы химической формулы нашего творчества: проблема, изобретение и искусство — соответствуют требованиям этой эпохи. Время нальет нас энергией для больших свершений».

Примеры иллюстраций

По приглашению Марка Шагала Лисицкий приехал в Витебск, где в 1920 году, взяв псевдоним Эль Лисицкий, стал членом основанного К.С. Малевичем общества УНОВИС («Утвердители нового искусства»). В письме к Малевичу он впервые высказал свои идеи по поводу зрительского восприятия книги: «Я считаю, что мысли, которые мы пьем из книги глазами, мы должны влить через все формы, глазами воспринимаемые. Буквы, знаки препинания, вносящие порядок в мысли, должны быть учтены, но, кроме этого, бег строк сходится у каких­то сконденсированных мыслей, их и для глаза нужно сконденсировать».

Именно в Витебске во время преподавания на графическом факультете Витсвомаса (Витебских свободных мастерских) и под влиянием Малевича сформировалось отношение Лисицкого к книге как конструктору. В статье «Супрематизм созидания», опубликованной в альманахе «УНОВИС» № 1, он писал: «Книгу стройте, как тело, движущееся в пространстве и времени, как динамический рельеф, в котором каждая страница — поверхность, несущая формы, и при каждом повороте — новое пересечение и новая фаза единого строя».

Оформление шестого выпуска «…Это живые люди, это мы с вами…» Вырубка — прорезь под портреты вождей. На другой стороне листа наклеена натуральная ткань

В 1920­е годы, много путешествуя по Франции и Германии, художник встречается с крупнейшими теоретиками и практиками нового искусства того времени — Тео Ван Дусбургом, Мис ван дер Роэ, Вальтером Гропиусом, Ле Корбюзье, Гансом Шмидтом, Гильберсеймером, Ганнесом Майером. Он делает доклады о советском искусстве, пропагандирует конструктивизм и супрематизм, участвует в организации выставок. Совместно с И.Г. Эренбургом издает журнал «Вещь» (1922), с которым сотрудничают Ч. Чаплин, С.М. Эйзенштейн, Ле Корбюзье, Ф. Леже.

В редакционной статье к первому номеру «Вещи», написанной Эль Лисицким и Эренбургом, говорилось: «В течении форм есть законы связи, и классические образцы не страшны современным мастерам. У Пушкина и Пуссена можно учиться — не реставрации умерших форм, а непреложным законам ясности, экономии, закономерности». Позднее Илья Григорьевич вспоминал, что, будучи мягким и чрезвычайно добрым, порой наивным в жизни, Эль Лисицкий «в искусстве казался непреклонным математиком, вдохновлялся точностью, бредил трезвостью. Был он необычайным выдумщиком, умел по­новому построить книгу».

Пример барельефа из третьего выпуска «Машиностроение — ключ реконструкции»

После возвращения в Россию художник преподавал во ВХУТЕМАСе, редактировал книги по искусству, проектировал мебель, оформлял павильоны для выставок в Москве, Кельне, Париже, Дрездене, Нью­Йорке, Лейпциге. В этот период он много работал для периодических изданий: готовил к печати «Известия ассоциации новых архитекторов» (1925), делал обложки для журналов «Полиграфическое производство», «Революция и культура», «Журналист», «Строительство Москвы», «Бригада художников», «Техническая пропаганда»,   «Архитектура СССР».

В 1927 году в работе «Наша книга» Эль Лисицкий окончательно сформулировал свою концепцию построения книги: «Вплоть до сегодняшнего дня фотография является тем способом показа, который для всех понятен более прочих. Таким образом, [мы] в преддверии книжной формы, где изображение станет первичным, а литеры — вторичным… Да, в настоящее время у нас нет нового образа для книги как для формы, это всё еще книжный блок с обложкой, корешком и страницами 1, 2, 3». Однако, считал он, наступало время «переходного периода», в котором должен преобладать иллюстрированный еженедельник. Эти идеи художник воплотил в журнале «На стройке», с которым начал сотрудничать в 1932 году. «Моей первой работой был номер, посвященный Днепрострою, — писал он впоследствии. — Слово “оформление” совершенно не выражает всё творческое содержание нашей работы. Я смею думать, что работа над “образом” номера журнала, как, например, «Челюскинский» или «Конституция СССР», не менее напряженна, чем над картиной. И общественный резонанс не менее широк».

Своим творчеством Эль Лисицкий утверждал книгу как равноправный объект визуального искусства: «Мы знаем, что при тесной связи с социальной действительностью, при постоянном заострении нашего оптического нерва, при рекордной скорости развития общества, при неизменно кипящей изобретательности, с овладением пластическим материалом, структурой плоскости и ее пространством мы в конце концов сообщим новую действенность книге как произведению искусства. Я думаю, что форма книги в ближайшем будущем станет пластически­изобразительной».  Его кредо — максимум иллюстративного материала при минимуме текста.

Пример фотомонтажа. Рисунки, барельефы, диаграммы и фотомонтажи — В.Ф. Штраних

Именно с этих позиций следует рассматривать изданный к VII Всесоюзному съезду Советов альбом «Индустрия социализма», «главным инженером» которого был Эль Лисицкий. Задуманное как свидетельство торжества тяжелой промышленности СССР, это издание стало памятником мирового книжного искусства. Для его оформления использованы такие нетрадиционные для полиграфии материалы, как кожа, картон, калька, пленка, ткань, металл, оргстекло. Применялись различные способы печати: меццо­тинто, фототипия, автотипия, литография; новейшие способы и приемы дизайнерского оформления: фотомонтаж, коллаж, гармошки, вкладки и т.д. Вопреки уже сложившейся к тому времени жесткой «табели о рангах» тексты, в том числе речи партийных вождей, играют здесь вспомогательную роль, уступая место изобразительному ряду.

В «Индустрии социализма» гениальный художник XX века попробовал совместить свое понимание «большого стиля» эпохи с принципами авангардистского искусства. Однако созданный им шедевр стал одним из последних взлетов советского книжного конструктивизма. Подтверждалось известное правило: поиск новых форм неприемлем для тоталитарной власти своей непредсказуемостью. Наступала эра насаждаемой силовыми методами официальной доктрины социалистического реализма.

Несмотря на сужающееся пространство для творческого эксперимента, Эль Лисицкий продолжал трудиться до последних дней. Он умер 30 декабря 1941 года. Последней его работой стал плакат «Давайте побольше танков!».

КомпьюАрт 11'2011