Еще раз... про антикварную любовь

Алексей Венгеров, профессор, докт. техн. наук

В самом начале весны, когда во дворах начинают орать кошки, а к «женскому» празднику 8 Марта дорожают в несколько раз букеты цветов, самое время представить два издания почти вековой давности, посвященные любви.
В первом художник Константин Сомов проиллюстрировал эротические тексты различных авторов, живших в разное время, а во втором художник Борис Григорьев создал серию графических иллюстраций, совершенно отличающихся от фотографических подходов к эротической теме.

Книга Маркизы (1918)

«Книга Маркизы», оформленная замечательным художником Константином Андреевичем Сомовым (1869—1939), по праву считается одной из вершин русской книжной графики. Выдающийся библиофил Эрих Федорович Голлербах (1895—1942) писал о ней: «Здесь, как в некоем фокусе, сосредоточился весь утонченный ретроспективизм и модный эротизм эстетического мировосприятия, отразился мечтательный культ XVIII века, с его очаровательным бесстыдством, фривольностью и напряженной чувственностью. В смысле художественной  идеологии в этой книге нет никакого движения вперед, никакого искания, но она бесспорно замечательна сама по себе, “как вещь”. Вся проникнутая духом “мелочей прекрасных и воздушных, любви ночей, то нежащих, то душных”, она строго выдержана в одном графическом стиле, в единой изобразительной гармонии. В графическом творчестве Сомова эта книга является высшим достижением. В истории русских иллюстрированных изданий она по праву может занять одно из первых мест».

«Книга Маркизы» 1918 года издания в шелковом переплете

Впервые книга под названием «Das Lesebuch der Marquise» («Книга Маркизы») увидела свет в 1907 году в Мюнхене в издательстве Ганса Ф. Вебера на немецком языке. Эту небольшую хрестоматию эротической литературы «галантного века» составил Франц Бляй. Из 31 рисунка, выполненного к ней Сомовым, германская цензура пропустила тогда только шесть иллюстраций и шесть виньеток, изъяв всё, что, по мнению цензоров, нарушало нормы общественной морали.

Через восемь лет Сомов вернулся к этому замыслу. 20 ноября 1915 года в его дневнике появилась запись: «Был в типографии “Унион” для переговоров с Грюнбергом, слышавшим о моем желании переиздать “Книгу Маркизы” и нашедшим мне издателя, согласного ассигновать не менее 5 тысяч на частное издание в количестве 25 экземпляров. Это предложение мне очень соблазнительно. По моему плану весь текст будет новый и будет печататься на тех языках, на которых вещи написаны. Подбор будет очень интересный, войдут все  эротические листы, к ним я прибавлю несколько новых виньеток, 4 приложения будут раскрашены от руки  тщательно в каждом экземпляре. Копии с моей раскраски. Бумага, переплет и всё прочее очень прекрасны».

Поскольку переговоры с Владимиром Юльевичем Грюнбергом результатов не дали, Сомов решил печатать заново составленную и проиллюстрированную им «Книгу Маркизы» в известном петербургском издательстве «Товарищество Р. Голике и А. Вильборг».  Обновленная антология выросла более чем вдвое: в нее вошли отрывки из произведений Вольтера, Кребийона­сына, Эвариста Парни, фрагменты «Опасных связей» Шодерло де Лакло, отдельные эпизоды «Записок» Казановы.  Макет нового издания составил 194 щедро проиллюстрированные страницы французского текста и 21 иллюстрацию на отдельных листах.

Один из множества парадоксов истории: эта «архибуржуазная» (по определению Э.Ф. Голлербаха) книга появилась летом—осенью 1918 года в революционном Петрограде, в уже национализированном издательстве, о чем Сомов писал в дневнике: «Голике реквизирован, но “Le Lire” выйдет без задержки». Известны три основных ее варианта:

• на обычной бумаге, в издательском шелковом переплете;
• на бумаге верже ручной отливки в мягкой обложке;
• на голландской бумаге высшего качества с литым краем в издательском переплете, в картонном футляре.

Их общий тираж составил тогда 800 экземпляров.

Однако полгода спустя произошло событие еще более невероятное: в том же издательстве появился расширенный вариант сомовской «Книги Маркизы», который ныне известен библиофилам как «Большая Маркиза». Отпечатанная тиражом 50 экземпляров, она имела на 60 страниц текста больше (причем помимо отрывков из эротической поэзии и прозы в этот раздел вошли скатологические анекдоты), а также новые заставки и листовые иллюстрации, являющиеся фривольными вариациями иллюстраций, уже использованных художником в первой части. На титульном листе местом издания значилась Венеция. Если в этом и была попытка конспирации, желание отвести внимание новой власти от книги, явно не вписывавшейся в идеологию победителей, то шифр всё равно прочитывался весьма легко: Петербург чуть ли не с момента основания называли Северной Венецией. А причины для опасения были. Коллекционер М.В. Рац, занимавшийся судьбой издания, писал: «Судя по документам Центрального государственного архива Октябрьской революции, “Большая Маркиза” вышла из печати в 1919 году как бы вторым изданием. Появление в свет “Книги Маркизы” вызвало целое разбирательство. От крупных неприятностей издателей спасло то, что книга начала печататься еще в конце 1918 года, до национализации издательства, и притом на собственной бумаге типографии». Историк русской графики А.А. Сидоров писал о «Большой Маркизе», что в ней «художник позволил себе как будто всё, от чего воздерживалось русское искусство».

«Большая Маркиза» всегда была на книжном рынке редкостью. Достаточно сказать, что, согласно данным журнала «Среди коллекционеров» за 1921­1923 годы, уже тогда за нее просили гораздо больше, чем за «Византийские эмали» А. Звенигородского, «Царское село» А. Бенуа или «Полное собрание офортов Рембрандта» Д. Ровинского. К примеру, если всегда считавшимся дорогими «Византийским эмалям» назначали цену 23 млн руб., то «Большая Маркиза» стоила 150 млн. В наши дни ее практически невозможно найти.

В собственности автора статьи находятся два экземпляра «Книги Маркизы»: «Маркиза обновленная» на голландской бумаге и «Большая Маркиза»1. Оба в превосходном состоянии.

«Русская эротика» Бориса Григорьева (1921)

Борис Дмитриевич Григорьев — блестящий русский художник, обладавший великолепной техникой и неповторимой особенностью рисунка. Его жизнь — это бесконечная «перемена мест», череда странствий и скитаний, до предела заполненных работой.

Grigoriew B. Russische Erotik. [Munchen, 1921]. 12 л. ил.; 46x32 см. Тираж 300 нумер. экз. В изд. картонажной папке фиолетового цвета с клапанами. Экземпляр № 61. На верхней крышке папки дарственная надпись чернилами: «Милому другу З.И. Гржебину. Берлин, 10.XII.23 г. Борис Григорьев»

Детство и юность Бориса Григорьева прошли в Рыбинске, где его приемный отец служил в местном отделений Волжского­Камского банка. Затем последовали переезд в Москву и учеба, сначала — в Практической академии коммерческих наук, потом — в Строгановском училище. В 1907 году Григорьев приехал в Петербург и поступил вольнослушателем в Академию художеств, которую не закончил, вовремя не представив, как того требовали правила, конкурсной картины на звание художника. Зато в Петербурге он сошелся с артистической богемой, стал участвовать в выставках левого искусства, начал сотрудничать в «Сатириконе» и даже написал роман. В начале 1910­х годов Григорьев совершил поездки в Швецию, Норвегию и Австрию, стажировался и работал в Париже. Его парижские зарисовки, показанные осенью 1913 года на нескольких художественных выставках в Петербурге, имели большой успех. Он был принят в круг «Мира искусства», а с 1917 года стал членом общества.

Художник универсального дарования, Григорьев мог одинаково виртуозно работать в разных техниках и жанрах: иллюстрировать издание по фольклору и классику, разрабатывать эскизы театральных декораций и оформлять интерьеры артистического кабаре «Привал комедиантов», писать портреты и натюрморты, декорировать здания Петрограда к 1­й годовщине Революции.

Осенью 1919 года Григорьев с женой и пятилетним сыном нелегально пересек на лодке Финский залив и после недолгого карантина уехал в Берлин. Началась жизнь в иммиграции.

Борис Григорьев оказался одним из наиболее востребованных художников русского зарубежья. Он много и плодотворно работал: его приглашали престижные журналы и издательства, он участвовал практически во всех крупных русских художественных выставках и регулярно устраивал собственные персональные выставки, преподавал в Париже, Сантьяго и Нью­Йорке.

Борис Григорьев умер на собственной вилле близ Ниццы, когда ему было 52 года.

Мы предлагаем вниманию читателей одну из самых известных графических сюит Бориса Григорьева — книгу «Русская эротика» (“Russische Erotik”), изданную. в 1921 году в Мюнхене тиражом 300 экземпляров. На 12 крупноформатных листах художник изобразил в самых неожиданных, но одинаково далеких от изящества позах женские фигуры, облаченные в купальники и нижнее белье. Название подчеркивает жесткий и даже жестокий гротеск изображений, демонстрирующих фальшь «цивилизованной» морали, нелепость и уродливость узаконенных обществом норм женской моды.

Для хранения листов были изготовлены издательские картонажные папки с печатными ярлыками на верхних крышках, где были указаны выходные данные и номер экземпляра. Описываемый экземпляр имеет номер 61 и, как явствует из дарственной надписи Бориса Григорьева, принадлежал художнику и книгоиздателю Зиновию Исаевичу Гржебину (1877—1929). Выпускник Харьковского художественного училища, Гржебин учился живописи в Париже и Мюнхене, но настоящим его призванием стало книгоиздательство. В 1905­1906 годах он редактировал популярный сатиристический журнал «Жупел», долгие годы являлся совладельцем издательства «Шиповник», сотрудничал в организованном Максимом Горьким издательстве «Парус», стоял у истоков знаменитой «Всемирной литературы», а в 1919 году организовал частное издательство, имевшее филиалы в Петербурге, Москве и Берлине. В 1920 году между Госиздатом и Гржебиным был подписан договор об издании в Берлине книг для Советской России. Три года спустя советское правительство запретило ввоз книг из­за границы и издательство Гржебина разорилось. Зиновий Исаевич уехал во Францию. Он умер в Париже в 1929 году, но еще долгое время многие русские художники и литераторы с благодарностью вспоминали его благородство, доброту и постоянную готовность прийти на помощь.

Комплекты «Русской эротики» в хорошей сохранности представляют исключительную редкость, так как после прихода к власти в Германии нацистов тираж был практически целиком уничтожен. О проникновении уцелевших экземпляров на территорию СССР долгое время не могло быть и речи. Появление в России полного комплекта серии в идеальной сохранности и с дарственной надписью Бориса Григорьева Зиновию Гржебину — явление, которое заслуживает того, чтобы быть отмеченным в истории российского собирательства. 

КомпьюАрт 2'2012