Антикварная правда о войне 1812 года. Часть 3

«Русские и Наполеон Бонапарте» Александра Булгакова (1813)

Алексей Венгеров, профессор, докт. техн. наук

Александр Яковлевич Булгаков (1781—1863) родился в Константинополе от союза русского дипломата и турчанки. Еще ребенком узнал превратности большой политики, проведя 27 месяцев в печально знаменитом Семибашенном замке, куда его отец был заключен вследствие осложнения отношений между Россией и Османской империей. По освобождении мальчик оказался в Санкт­Петербурге. Окончил училище при лютеранской церкви св. Петра. Восемнадцати лет был зачислен сержантом в лейб­гвардии Преображенский полк. В 1796 году перешел юнкером в Московский архив Коллегии иностранных дел. С воцарением Александра I устроился по дипломатической части: служил секретарем русских посольств в Неаполе и Вене.

В 1809 году, узнав о тяжелой болезни отца, Булгаков вернулся в Москву и вскоре женился на княжне Наталье Васильевне Хованской. Хованские дружили с Ф.В. Ростопчиным, который, став московским градоначальником, пожелал иметь подле себя преданных людей и пригласил свободно владевшего многими иностранными языками Булгакова состоять при нем для секретной дипломатической переписки. Постоянно находясь рядом с московским генерал­губернатором в самые тяжелые для первопрестольной столицы месяцы французского нашествия, Булгаков оказался свидетелем многих важнейших исторических событий. Тем больший интерес вызывает его книга «Русские и Наполеон Бонапарте», изданная под псевдонимом Московский Житель в апреле 1813 года. В ней собраны проверенные факты, реальные происшествия и фантастические слухи, стекавшиеся в штаб московского градоначальника за всё время пребывания неприятеля в Москве.

Мешая правду с вымыслом, Булгаков пересказывал то, о чем московские беженцы доносили находившемуся в ставке Кутузова Ростопчину и что тот обсуждал со своим окружением. По сути дела, читателю предлагался сборник исторических анекдотов разной степени достоверности. Известно, например, что, вступая в город, французы встретили сопротивление лишь в Кремле, где забаррикадировались несколько десятков человек. В книге об этом говорится так: «Московский Арсенал был наполнен мещанами и народом, встретившими неприятеля ружейными выстрелами. Один крестьянин кинулся на французского офицера, раздробил ему прикладом череп и начал рвать зубами мертвое тело».

Более половины своего сочинения Булгаков посвятил преступлениям французов и их союзников в захваченной Москве. За этими строками слышатся голоса тех, кто пережил нашествие: «Трудно изобразить ужасное зрелище: толпы зажигателей с разными фосфорическими составами пробегали город и предавали огню великолепнейшие здания. Улицы и площади были завалены мертвыми окровавленными телами человеческими и лошадьми. В церквах, обращенных в конюшни, раздавалось ржание коней; образа были выкидываемы на улицу или служили для топки печей, в коих плавились сорванные с оных золотые и серебряные оклады. Воздух был заражен ужасным смрадом. В одном месте слышны были вопли измученных побоями граждан, от которых узнать хотели злодеи, где зарыты сокровища казенные и частные. В другом стенали борющиеся со смертью раненые, коих иные проходящие мимо прикалывали с таким точно хладнокровием, с каким мы в летнее время умерщвляем муху или какое­либо другое беспокойное насекомое. Здесь раздавались вопли обесчещенных и умирающих женщин, там — брошенные невинные младенцы жалкими криками и слезами давали чувствовать, что злодеи увели их матерей и кормилиц. Солдаты и офицеры попадались навстречу своим генералам и друг друга не узнавали, будучи все одеты самым странным образом: в салопах, шубах, рогожах, юбках, священнических ризах, чепцах, одеялах, лошадиных шкурах и пр. Оставались невредимыми только те дома, в коих жили сами французы. Для большей безопасности на некоторых из сих домов была выставлена вывеска с надписью: “Дом сей был ограблен несколько раз”».

Булгаков А.Я. Русские и Наполеон Бонапарте, или Разсмотрение поведения нынешнего обладателя Франции с Тильзитского мира по изгнание его из древней Российской Столицы, с присовокуплением многих любопытных анекдотов и плана Москвы, в коем означены сгоревшие и оставшиеся в целости части города. Писано Московским Жителем 1813 года. М.: Тип. С. Селивановского, [1813]. 132 с.; 21,5x12,5 см. В цельнокожаном переплете времени издания. На крышках переплета тисненые геометрические линейные рамки, нa корешке золототисненый орнамент. В верхней части переплета ярлык красной кожи с золототисненым заглавием. На переднем форзаце и с. 87 штемпель: «СПб. Общество Народных университетов, Библиотека-читальня имени Н.В. Гоголя». Книга в комплекте с картой большая редкость. Санкт-Петербургское общество народных университетов было основано в 1906 году по инициативе группы ученых и общественных деятелей для содействия работающим людям в получении систематического образования. К 1910 году оно объединяло около 1200 человек. Общество организовывало чтение лекций по циклам: естествознание, медицина, история и культура, литература, общественно-юридические науки, философия. Прекратило свое существование в 1917 году. Библиотека-читальня имени Н.В. Гоголя при Обществе народных университетов существовала с 1908-го по 1917 год. Была крупнейшей народной библиотекой Санкт-Петербурга: в 1913 году ее фонд составлял 75 тыс. томов

Автор признает, что французское командование пыталось обуздать мародеров, но тут же указывает на неэффективность принимаемых мер: «Всякий делал что хотел, не слушая никого. Некоторые виновники были повешены на бульваре и у Тверских ворот за разные преступления, но так как и в неповинующихся солдатах был великий недостаток, то вешали мертвых. Сие скоро было примечено. Новая выдумана хитрость: ловили на улицах русских, несчастных переодевали во французские мундиры и вешали или расстреливали. Можно себе представить, колико умножилась дерзость французских солдат, видевших, что правительство не смеет их наказывать смертию и сносит все буйства их!» И для усиления эффекта тут же приводится рассказ некоего «надежного» информатора: «Сообщим здесь анекдот, слышанный от достоверной особы, в Москве остававшейся. Мюрат занимал великолепный дом графа Разумовского на Гороховом поле. Хотелось ему велеть исправить часы свои, которые прежде шли всегда весьма верно. Он призывает одного из дворовых графских людей, знающего несколько по­французски, и спрашивает, имеет ли он знакомого часовщика поблизости, отдает ему часы, приказывая скорее возвращаться и не отдавать их, ежели починка потребует много времени. Слуга отказывается от комиссии, ежели не будут ему даны в проводники два солдата, прибавив, что на улице всех грабят. Ему дают двух солдат итальянской гвардии. Едва вышел он на Покровку, как два драгуна подходят к нему и требуют всё, что у него есть. Итальянцы объявляют французам, кем и куда послан провожаемый ими слуга; но высокое имя его неаполитанского величества не произвело ни малейшего действия. Мюрат был выруган самыми подлыми словами, а часы отняты у человека.

Первый лист: «Генеральный План Столичного Града Москвы с назначением сгоревших домов тушью, а ныне существующих под: красною краскою». Формат 37,5x45 см. Этот план интересен тем, что на нем показаны выгоревшие городские кварталы и указано число домов, сохранившихся после ухода французской армии в каждой из 20 московских частей (округов): «Звание частей города. Число оставшихся домов. I. Городская — 11. II. Пятницкая — 5. III. Серпуховская — 300. IV. Якиманская — 39. V. Мясницкая — 293. VI. Тверская — 127. VII. Пречистенская — 8. VIII. Арбатская — 93. IX. Сретенская — 16. Яузская — 36. XI. Хамовническая — 203. XII. Новинская — 126. XIII. Пресненская — 249. XIV. Сущевская — 333. XV. Мещанская — 182. ХVI. Басманная — 48. XVII. Таганская — 13. XVIII. Рогожская — 63. XIX. Лефортовская — 121. XX. Покровская — 355» К сему надобно прибавить, что когда слуга возвратился домой и всё происшедшее было доведено до сведения Мюрата, даже и имена французских солдат, часы отнявших, он удовольствовался токмо пожать плечами».

Для сочинителя очевидно, что поражение Великой армии началось в Москве: грабежи, развал воинской дисциплины, пьянство, голод и болезни деморализовали солдат и разрушили замыслы их императора: «Обладатель целой почти Европы, герой новых времен, гений, всё предупреждающий, одним словом, великий Наполеон превращается в Москве в самого обыкновенного человека, запутавшегося в своих предприятиях и прибегающего к известному средству всех страхом поражаемых людей — бегству».

Главная мысль книги: гибель Москвы спасла Россию. Одним из первых эти слова произнес Ф.В. Ростопчин. Теперь их повторял его ближайший помощник. Случайно ли?

На свободном листе переднего форзаца дарственная надпись «орешковыми» чернилами: «Его Высокоблагородию Милостивому Государю Степану Андреевичу Кузнецову от преданнейшего Вам Е. Манганари». Внизу надпись простым карандашом: «Егоръ Павловичь!»
Кузнецов Степан Андреевич (1782—1853) — тайный советник, чиновник Государственной канцелярии. Манганари Егор Павлович (1796 —?) — гидрограф. Обучался в Штурманской роте в Николаеве, принимал участие в русско-турецких войнах 1811, 1828 и 1829 годов, а также в военных действиях 1833-1834 годов против кавказских горцев; заслужил известность деятельностью по описи Черного и Азовского морей, продолжавшейся с 1829-го по 1841 год. Составленные им планы и карты подверглись изменениям, но ими еще долгое время руководствовались русские мореплаватели. 5 декабря 1841 года капитан 1-го ранга Манганари был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. С 1849-го по 1857 год Егор Павлович занимал пост директора черноморских и азовских маяков

Как раз весной 1813 года всё слышнее стали раздаваться голоса москвичей, вернувшихся на пепелища и увидевших себя разоренными. Многие из них обвиняли в потере всего имущества городские власти. Количество недовольных Ростопчиным росло, им надо было отвечать. Эту миссию и взял на себя Булгаков — доверенное лицо московского градоначальника: «Везде французы кричали: “Это Ростопчин жжет Москву, а не мы!” Везде извергалась на него тьма ругательств. Пламя, коим граф Ростопчин возжег сердца народа российского против злодеев, — вот причина такового их остервенения. Совершенная тишина и безопасность господствовали в Москве до вступления неприятеля. Ежели бы в сие время в Москве показалась малейшая наклонность к беспорядкам или неповиновению, ежели бы опасные для правительства особы не были из оной заблаговременно высланы, ежели бы доверие к правительству не было безгранично, нельзя исчислить последствий, кои произойти могли бы от отчаяния всех жителей при виде приближающегося неприятеля. Глаза всех губерний обращены были на Москву. Покорность и верность к престолу ее жителей послужили образцами для всех губерний. Своими действиями московский градоначальник осмелился внушить совершенное презрение к славному французскому атаману, к его полчищам и к французам вообще».

Пример иллюстраций из второго издания книги

Защита не помогла. В августе 1814 года, уступая общественному мнению, император убрал Ростопчина из Москвы, и тот, обиженный на неблагодарных соотечественников, вышел в отставку. А Александр Яковлевич Булгаков продолжал служить. В 1832 году он был назначен московским почт­директором. Как пишет его биограф, «Булгаков долго для московского общества заменял собою газеты. К нему со всех сторон стекались известия, и он передавал их своим знакомым. Благодаря его широкому образу жизни известия разносились повсюду. Кроме того, он вел огромную переписку — замечательную и плодовитую».

Письма А.Я. Булгакова высоко ценятся исследователями. Ведь среди тех, с кем встречался и о ком писал общительный почт­директор, — В.А. Жуковский, П.А. Вяземский, А.С. Пушкин.

КомпьюАрт 6'2012