Обри Бердслей: комбинация линий и пятен
«Его личность должна была быть чарующей» — эти слова сказаны известным искусствоведом Алексеем Алексеевичем Сидоровым (1891-1978) о художнике, без которого, как и без Уильяма Морриса, новейшее художественно-оформительское искусство не состоялось бы. На английском языке его имя пишется Aubrey Vincent Beardsley, но с легкой руки русских искусствоведов, которые в начале ХХ века писали первые на русском языке книги и статьи об этом художнике, его именовали Обри Бердслеем. Правильная транскрипция звучит как Обри Винсент Бердсли, но мы будем называть художника по-старому, дабы не нарушать традицию, сложившуюся и прочно устоявшуюся в отечественной литературе.
Мастер этот, ныне основательно подзабытый, в свое время оказал колоссальное влияние на складывавшееся в начале двадцатого столетия новое искусство книги1. В России же его заветам во многом следовали мастера из объединения «Мир искусства», и прежде всего Константин Андреевич Сомов и Лев Самойлович Бакст, творчеству которых будут посвящены следующие наши статьи.
«Это совсем современный художник, — писал о Бердслее в 1912 году известный в свое время драматург и критик Николай Николаевич Евреинов (1879-1953). — Даже более современный сейчас, чем в годы своей жизни. Он умер в самом конце XIX века, оставив в наследство искусство, где все, начиная с формы и кончая содержанием, создано для радости ХХ века, пресытившегося отцовскими благами и не обретшего свои собст-венные»2. Эти слова справедливы и сегодня, ибо началу XXI века тоже свойственно подобное пресыщение.
Искусство книги прошлого столетия во многом вышло из Бердслея. Вот почему мы и решили включить посвященный ему очерк в серию статей о художниках книги ХХ века. Обри Бердслей исповедовал в своем творчестве комбинацию линий и пятен. «Никто раньше не доводил простую линию до ее неизбежного конца с такою уверенностью», — писали о Бердслее искусствоведы. И даже декларировали необходимость особого подхода к оценке его творчества: «Его рисунки должны быть оцениваемы независимо, как были они задуманы, без цели истолкования или даже иллюстрирования определенного автора»3.
Обри Винсент Бердслей
Жизненный путь Обри Винсента Бердслея проследить нетрудно: он прожил всего 25 лет, активно же работал лет пять, не больше (судьба иногда бывает жестока к талантливым людям, скупо отмеривая им земной срок). Бердслей родился в Брайтоне, небольшом приморском городке на юго-востоке Англии. Сообщая дату его рождения (как и дату его смерти), разные авторы противоречат друг другу. В этом чувствуется определенная мифологизация, характерная для всей жизни художника. Впрочем, большинство исследователей склоняются к тому, что Обри Бердслей появился на свет 21 августа 1872 года. Семья будущего художника была небогатой, но вполне состоятельной. Вниманием родителей Обри ободелен не был, хотя отец его умер, когда он был еще ребенком. Для матери же он был светом в окошке. Рисовать мальчик начал четырех лет от роду и был одарен сверх меры и другими талантами: писал стихи, участвовал в театральных представлениях, прекрасно музицировал и даже выступал в публичных концертах; большое влияние на него оказала музыка Рихарда Вагнера. Обри Бердслей всегда был слаб здоровьем: первые признаки туберкулеза, который впоследствии свел его в могилу, были замечены, когда мальчику исполнилось семь лет.
Страница из «Смерти Артура» Т.Мэлори, 1893-1894 гг.
Одиннадцати лет от роду Обри успешно копировал рисунки популярной в ту пору английской художницы Кейт Гриневей (Kate Greenaway, 1846-1901), прославившейся иллюстрированием книг для детей, в частности известной «Матушки гусыни», причем на копии эти даже находились покупатели. А затем, в возрасте пятнадцати лет, юный художник уже самостоятельно иллюстрировал «Мадам Бовари» Гюстава Флобера, «Манон Леско» аббата Антуана Франсуа де Прево и «Озорные рассказы» Оноре де Бальзака. Набор имен и произведений говорит о превосходной образованности юноши, хорошо знавшего художественную литературу, а также о приверженности к изящной словесности французов, более экспрессивной и страстной, чем у жителей Британских островов. «Что за домоседка английская литература! — писал Бердслей уже в зрелые годы. — Легко назвать целых пятьдесят незначительных французских писателей, чьи произведения знакомы всему миру, и трудно указать четырех наших величайших авторов, сочинения которых читались бы большой публикой за пределами Англии»4. Говорить о справедливости этих слов не приходится: это было написано и напечатано в 1896 году — уже после Джорджа Байрона, Вальтера Скотта и Чарлза Диккенса, известных и читаемых во всем мире.
Как дьявол искушал сэра Борса любовью к женщинам. Иллюстрационный разворот из «Смерти Артура» Т.Мэлори, 1893-1894 гг.
Систематического образования Обри Бердслей не получил. Да и нужно ли оно творческой натуре? Заведение, которое биографы именуют «Детским садом», подготовительные классы, затем грамматическая школа в Брайтоне, где мальчик провел неполных четыре года (с ноября 1884-го по июль 1888-го) — вот, пожалуй, и все его университеты. Первый биограф художника, литератор и художественный критик Роберт Болдуин Росс (Robert Boldwin Ross, 1869-1918), со слов директора грамматической школы, рассказывал, что Обри «постоянно приводили в пример другим ученикам как образец прилежания... У Бердслея была также склонность к сцене, и он часто играл перед многочисленными зрителями... Он организовывал еженедельные театральные представления в школе, причем сам рисовал и иллюстрировал программы. Даже написал фарс «Коричневый этюд», который был исполнен в Брайтоне и обратил на себя серьезное внимание местных драматических критиков»5.
Прекрасная Изольда пишет послание сэру Тристраму. Иллюстрация из «Смерти Артура» Т.Мэлори, 1893-1894 гг.
Несмотря на отсутствие систематического образования, Бердслей был по-настоящему интеллигентен, начитан, знал латынь и французский. Его поэтические и прозаические опыты, в большинстве своем при жизни не публиковавшиеся, обнаруживают точное чувство слова и стиля.
Если же говорить о художественном образовании Бердслея, то оно продолжалось всего несколько месяцев, в течение которых Обри посещал в Вестминстере школу профессора Фреда Броуна. Мы не ошибемся, если назовем Бердслея самоучкой. Его работы, однако, вполне профессиональны, хотя в них и не чувствуется того, что обычно называют «школой».
Заставка из «Смерти Артура» Т.Мэлори, 1893-1894 гг.
Знакомить публику со своими рисунками будущий мастер начал еще в ученические годы — в школьном журнале The Pied Piper of Hamelin. Впрочем, в первые годы самостоятельной жизни, когда Бердслей работал чертежником у одного из лондонских архитекторов, а затем служил в страховом обществе, он и не стремился к тому, чтобы сделать свое рисование средством для существования. Рисунки свои он охотно обменивал на книги, постепенно становясь завзятым библиофилом.
Титульный лист к «Острословию» С. Смита и Р.Б. Шеридана, 1894 г.
А мечтал Бердслей в те годы вовсе не о художнической, а о литературной славе. Но судьба распорядилась иначе: его заметил художественный критик Джозеф Пеннел, который в апреле 1893 года опубликовал статью о нем в очень влиятельном лондонском искусствоведческом журнале The Studio. Статья была щедро иллюстрирована рисунками молодого художника. Результатом стал поток весьма выгодных заказов, позволивших Бердслею оставить давно наскучившую ему службу.
Подлинный и сразу же сделавший его имя известным дебют состоялся в 1893 году. Первой по-настоящему профессиональной работой Обри Винсента Бердслея стало оформление очень популярной в Англии книги «Смерть Артура» — собрание рыцарских сказаний, записанных жившим в XV веке английским писателем Томасом Мэлори (Thomas Malory, умер в 1471 году).
Рисунки к «Острословию» С.Смита и Р.Б.Шеридана, 1894 г.
Несмотря на пристрастие к французам, Бердслей все же начал с английской литературы. Артур — полулегендарный король Британии, правивший, по преданиям, в VI столетии. Впервые «Смерть Артура» с некоторыми сокращениями была издана в 1485 году английским первопечатником Уильямом Кекстоном (William Caxton, 1422-1491). Бердслей как бы продолжил традицию Уильяма Морриса, который также начинал с переиздания книг, когда-то выпущенных Кекстоном. О Мэлори мы знаем лишь то, что сообщал о нем в предисловии к своему изданию английский первопечатник: он был рыцарем и служил при дворе короля Эдуарда IV (1442-1483). Сохранилось лишь два экземпляра первого издания «Смерти Артура», и именно они служили оригиналами для позднейших перепечаток, и только в 1934 году в Вестминстере была найдена более старая рукопись.
Издание «Смерти Артура» с иллюстрациями и в оформлении Обри Винсента Бердслея появилось благодаря инициативе книготорговца и издателя Джозефа Дента (Joseph Malaby Dent, 1849-1926). Его издательское начинание преследовало определенную цель, а именно — доказать, что художественный уровень замечательных, но малотиражных изданий «Келмскотт Пресс» Уильяма Морриса может быть достигнут и даже превзойден обычным коммерческим издательством. Обри Винсент Бердслей, которому только-только исполнился 21 год, превосходно справился с трудной задачей. И все же реминисценции изданий моррисов-ского предприятия «Келмскотт Пресс» и некоторая подражательность чувствуются почти на каждом шагу.
Рисунок к «Острословию» С.Смита и Р.Б.Шеридана, 1894 г.
Помещая страницы книг в орнаментальные рамки, как это делал и Уильям Моррис, Бердслей показал себя более изобретательным и свободным. Наполняющие орнамент цветы, листва, плоды у него зачастую совершенно фантастичны. Нередко их дополняют разбросанные повсюду фигурки сказочных существ, а иногда и козлоногих сатиров, причем как мужского, так и женского пола. Крылатые же головки херувимов вообще весьма далеки от христианской иконографической традиции. Кроме орнаментальных рамок книгу украшают и большие инициалы, помещенные в начале каждой главы. Персонажи многочисленных иллюстраций, вполне конкретные у Эдварда Берн-Джонса (Edward Coley Burn-Jones, 1833-1898), оформлявшего книги Морриса, в «Смерти Артура» символизированы: они какие-то плоские и зачастую как бы лишены объемности. Вольная фантазия, свободный полет пера поставлены во главу угла.
Сразу же бросается в глаза важнейшее отличие от работ Уильяма Морриса, украшавшего книги ксилографиями, гравюрами на дереве (новую фотомеханическую технику он не признавал). Обри Бердслей использует другие приемы: он рисует тушью, пером, и подчас его рисунки трудно отличить от ксилографии благодаря очень искусной имитации. Воспроизводились рисунки в технике штриховой цинкографии, что значительно удешевляло книгу. В смысле репродуцирования издания Морриса принадлежат прошлому, а книги Бердслея, напротив, зовут в будущее. Новая техника позволяла при необходимости легко корректировать рисунок, заклеивая или покрывая белилами ненужные линии, исправляя и добавляя отдельные детали. При фотомеханическом репродуцировании не составляет никакого труда добиться, чтобы все исправления не были видны на оригинале, который использовался для изготовления печатной формы. Черно-белая цинкография в те времена уверенно входит в книгу, постепенно вытесняя трудоемкую ксилографию. Однако ручной репродукционной технике уже в 1920-х годах удалось взять реванш: она снова привлекла внимание мастеров оформительского искусства.
Молодой художник работал над «Смертью Артура» с большим увлечением. Рисунки на разворотах, цельностраничные иллюстрации и сравнительно небольшие фигурные заставки, предваряющие главы, знакомили читателя с многочисленными героями книги Томаса Мэлори — с королем Артуром и королевой Гвиневрой, с волшебником Мерлином, с храбрым рыцарем Ланселотом, с прекрасной Изольдой и с сэром Тристрамом, с феей Морганой...
Иллюстрация из «Правдивой истории» Лукиана, 1894 г.
В противоположность Эдварду Берн-Джонсу Бердслей не стремился к документально точному воспроизведению средневековой атрибутики: пейзажи его условны, произрастающие на полях и в лесах деревья и цветы откровенно фантастичны. То же можно сказать и об одежде героев. В общем, во главу угла была поставлена самодовлеющая декоративность, которой подчинялось решительно все.
В этой работе уже в полной мере проявились главнейшие особенности стиля Обри Винсента Бердслея. В рисунках его лишь два цвета: черный и белый. Градации серых полутонов отсутствуют — это как «да» и «нет», как «свет» и «тьма», третьего не дано. Сплошная черная заливка в контрасте с белыми плоскостями удивительно декоративна, поэтому-то персонажи рисунков Бердслея выглядят несколько плоскими, ибо выявляющую объем штриховку художник не использует. И все же современники видели в Бердслее продолжателя традиций классических мастеров графики. Его друг и издатель Джон Лейн, опубликовавший на рубеже XIX и XX веков две книги о Бердслее, писал, что он «двинул искусство черного и белого дальше, чем кто бы то ни было со времен Альбрехта Дюрера»6.
«Смерть Артура» была задумана как библиофильское издание, но несравнимо более массовое и более дешевое, чем издания Уильяма Морриса. В 1893-1894 годах книга выходила несколькими выпусками, которые впоследствии были объединены в два тома. В 1908 году появилось новое издание, причем тираж был лимитирован: 1000 экземпляров для Великобритании и 500 — для США (тираж же книг «Кельмскотт Пресс», как помнит читатель, знакомый с предыдущей нашей статьей, не превышал 300 экземпляров).
Обри Винсент Бердслей воспринимал книгу как нечто цельное, где шрифт, иллюстрации, орнамент, раскладка полос активно взаимодействуют. Настоящего искусства книги без этого быть не может. (Надо сказать, что крупные мастера, например Илья Ефимович Репин, подчас занимавшиеся иллюстрированием, художниками книги не были.)
Широкая публика встретила «Смерть Артура» восторженно, и это издание популярно в Англии до сих пор. Реакция же специалистов была более сдержанной, да и сегодня искусствоведы мало пишут об этой работе молодого художника, ибо видят в ней прежде всего реминисценции оформительского мастерства Уильяма Морриса.
Обложка журнала «Студио», 1893 г.
Тот же Джозеф Дент, который издал «Смерть Артура», в 1894 году выпустил «Острословие» Сиднея Смита (Sidney Smith, 1771-1845) и Ричарда Бринсли Шеридана (Richard Brinsley Sheridan, 1751-1816). Обри Бердслей для этого издания рисует титульный лист и множество фигурных виньеток. Титульный текст помещен в широкую декоративную рамку, но в отличие от рамок «Смерти Артура» здесь нет сплошной черной заливки. Легкий перьевой рисунок по-своему небрежен, однако и здесь в орнамент, скорее геометрический, чем растительный, вплетены фигурки людей, а в правом верхнем углу рамки — помещается злобно оскаленная звериная голова, похожая на голову кошки с чрезмерно длинными ушами. Что же касается легких и столь же небрежных рисунков пером, то они населены красивыми, элегантно одетыми дамами, а также фантастическими существами, вступающими между собой в не менее фантастические отношения. Есть здесь женские головки, из ушей которых выпрыгивают карлики, человеческие фигуры с длинными змеиными шеями, неожиданно заканчивающимися птичьими головами, и много всяких кошек — иногда с человеческими ногами и женскими грудями. (Это домашнее животное вообще играло немалую роль в умонастроении Бердслея. «Я нервен, как кошка», — писал он в одном из писем.) Вольный полет мысли художника, казалось, не знает ограничений. Техника воспроизведения в рисунках к «Острословию» настолько отточена, что рисунки кажутся выполненными одним прикосновением пера.
В том же 1894 году Обри Бердслей выполнил пять рисунков для «Правдивой истории» древнегреческого сатирика Лукиана (около 117 — около 180 гг.). Книга была выпущена лондонским издательством «Лоуренс энд Баллен» (Laurence and Bullen) и отнесена к категории изданий, не предназначенных для публичного распространения. Именно здесь впервые проявился незаурядный талант Бердслея в той области, которую расплывчато именуют эротическим искусством. Художник живописует вакханалии и весьма откровенные сны, изображает странные создания, порожденные фантазией Лукиана. Для викторианской Англии это было своего рода шоком, с нашей же точки зрения, обогащенной опытом ХХ века, снявшего все запреты и ограничения, рисунки к «Правдивой истории» представляются вполне невинными.