Иван Федоров и возникновение книгопечатания в Москве и на Украине
Часть 14. Социально-политические предпосылки возникновения книгопечатания в Москве
Мы выяснили, что критика рукописного способа изготовления книг родилась в нестяжательской среде. Основным мотивом критики было тенденциозное искажение осифлянами канонических текстов. Припомним слова «Валаамской беседы» о «книжницах во иноцех», которые «выкрадывают из книг подлинное... писание и на тож место в теж книги приписывают лучьшая и полезная себе, носят на соборы во свидетельство...». Одним из объектов этого язвительного памфлета был не кто иной, как сам митрополит Макарий (1481/1482-1563)1.
Еще до венчания Ивана Васильевича на царство (до 1547 г.) Макарий составил обширное «Писание» молодому великому князю с развернутой аргументацией в пользу монастырского землевладения. Впоследствии, в период подготовки к Стоглавому собору, этот документ вновь был пущен в ход в несколько переработанном виде. Аргументация «Писания» в большей своей части опирается на фальсифицированные источники, такие как подложная грамота римского императора Константина или ярлык, будто бы выданный ханом Узбеком митрополиту Петру.
Высшее духовенство считало книгу такой же собственностью, как и церковные земли, и всякое покушение на нее со стороны объявляло предосудительным и греховным. Недаром в том же «Писании» Макария среди «вечных церковного имения недвижимых вещей» наряду с селами, нивами, землями, виноградниками, озерами упоминаются и книги.
Напрашивается вопрос, почему осифлянская верхушка российского духовенства поддерживала правительство в организации книгопечатания на Руси?
Современные историки называют Избранную раду «правительством компромисса». Своеобразным компромиссом между нестяжательским окружением Сильвестра и осифлянскими «лукавыми мнихами» была и реформа книжного дела. Реформационно настроенные круги духовенства и мелкопоместного дворянства видели в книгопечатании огромную силу, которая может служить торжеству гуманистических идей, просвещению народа. Нестяжатели считали, что книгопечатание поможет упорядочить канонические тексты; это позволило бы устранить фальсификацию и искажения, которые рассматривались ими в общем ряду «нестроений» быта и нравов духовенства.
Осифлянская верхушка церкви хотя и не выказывала особого расположения к предполагаемой реформе, все же считала, что она может способствовать концентрации в руках высшего духовенства монопольного изготовления книг. Здесь интересы митрополичьего окружения совпадали с централизаторскими устремлениями правительства. Книгопечатание вливалось в струю так называемых обобщающих предприятий в области культуры. Речь идет об унификации духовной жизни русского человека во всех многообразных ее проявлениях и прежде всего в религии. Начинанием в этой области явилась так называемая Геннадиевская Библия 1499 года — первый на Руси свод библейских текстов.
Большая часть централизаторских мероприятий XVI столетия связана с именем митрополита Макария. Случилось так, что Макарий, колоссальный авторитет которого признавали самые различные партии, по смерти своей в течение долгого времени не был удостоен канонизации, которая свершилась лишь в 1988 году. Уже в наши дни трудами архимандрита Макария (Петр Иванович Веретенников, род. в 1951 г.) было составлено Житие святителя2. Ранее же его в какой-то мере заменяло сказание о «немощи, преставлении и погребении» Макария, являвшееся своеобразной заготовкой будущего жития, которое в ту пору так и не было написано. В сказании помянуто, что Макарию в 1542 году, когда его предшественник Иоасаф оставил митрополию, было 60 лет. Родился он, следовательно, в 1481-м или в 1482 году.
О том, как прошли молодые годы будущего митрополита, у нас нет почти никаких сведений. Его мирское имя Михаил. Отца же, священноиерея, звали Леонтием, а мать, уже в монашестве, Евфросинией. Родился будущий митрополит в Москве. По-видимому, он рано принял постриг, хотя, по некоторым сведениям, перед этим успел жениться и имел детей. Был Макарий постриженником Боровского Пафнутиевского монастыря, где еще до рождения Макария был игуменом Иосиф Волоцкий. Монастырь всегда, был цитаделью осифлянства. И впоследствии Макарий сохранял связи с первой своей обителью, часто жертвовал туда книги.
В 1523 году мы застаем 41-летнего монаха игуменом Лужецкого монастыря в Можайске. А 4 марта 1526 года Макарий занимает важнейшую на Руси новгородскую архиепископскую кафедру. Отныне и Москва, где сидел на митрополии убежденный осифлянин Даниил, и Новгород стали оплотом осифлянства.
То, что Макарий был активным осифлянином, не вызывает решительно никаких сомнений. Между тем некоторые авторы почему-то считают его нестяжателем. Утверждают, что он поддерживал книгопечатание, а сменивший его на митрополии осифлянин Афанасий (умер между 1568 и 1575 гг.) будто бы стал преследовать Ивана Федорова и других типографщиков.
Как литератор и публицист Макарий не был талантлив — его произведения заурядны и подчеркнуто официальны. Однако уже в Новгороде будущий митрополит собрал вокруг себя способных писателей-осифлян, немало потрудившихся, чтобы обосновать осифлянскую программу. Да и сам Макарий был человеком книжным, начитанным и хорошо образованным. «Яко от бога дана ему бысть мудрость в божественном Писании просто все разумети», — свидетельствует летописец3. Он «знал великоразумно вся премудрости и разума глубоких философских учений и богословенских книг». Была у Макария и собственная библиотека, собирать которую он начал в Новгороде, а затем перевез в Москву. Макарий Веретенников, решивший реконструировать ее, называет около 10 книг, принадлежавших митрополиту. Он и сам переписывал книги, а также был «иконному писанию навычен».
В свое время архиепископ Геннадий вычислил пасхалию на 70 лет вперед. Макарий продолжил дело своего знаменитого предшественника. В 1538 году (по другим сведениям в 1540 г.) священник Агафоник по его поручению и при его участии составляет «Великий миротворный круг», в котором пасхалия была вычислена уже на 532 года.
Наибольший интерес для нас представляет активная деятельность Макария по упорядочению российского «Олимпа», где издавна царил хаос. В годы феодальной раздробленности процесс канонизации упорядочен не был и многочисленные жития зачастую обнаруживали антимосковские тенденции. Нужно было разобраться, кто из святых достоин общерусского почитания. В 1537 году Макарий поручает Василию Михайловичу Тучкову (умер в 1548 г.), молодому и способному литератору и, что особенно интересно, лицу не духовному, а более того, «храброму воину», переделать житие новгородского святого Михаила Клопского (умер в 1452 г.), прославленного своими промосковскими взглядами.
В марте 1542 года Макарий был поставлен главой российской церкви. Новгородский архиепископ был срочно вызван в Москву. 9 марта 1542 года он прибыл в столицу, 16 марта «возведен на двор на митрополию», а 19 марта — «поставлен на высокий престол первосветительства великия Росия, на митрополию». Умелый и тонкий политик, Макарий просидел на митрополичьем престоле 21 год и скончался 31 декабря 1563 года, в почете и уважении.
Став митрополитом, Макарий продолжил свою деятельность по упорядочению канонизированных на Руси святых. Итогом многолетних трудов явились Великие Минеи Четьи, первый вариант которых был составлен еще в бытность его новгородским архиепископом. Макарий поставил перед своими сотрудниками поистине грандиозную задачу — собрать воедино «все святые книги, которыя в руской земле обретаются». Великие Минеи Четьи по первоначальному замыслу должны были представлять собой собрание оригинальных и переводных житий, бытовавших на Руси за пять с лишним веков, прошедших после принятия христианства. Однако замысел этот был расширен таким образом, что Минеи Четьи стали своеобразным энциклопедическим сводом древнерусской церковной письменности.
В состав свода вошли:
Известно три чистовых списка Великих Миней Четьих. Первый из них — Софийский — был положен Макарием в 1541 году в новгородский Софийский собор (сохранилось 8 томов, которые находятся в Российской национальной библиотеке и Российском архиве древних актов). Два поздних списка — Успенский и Царский — были изготовлены уже в Москве. Первый из них Макарий в ноябре 1552 года положил в московский Успенский собор, второй вручил молодому царю.
Работа над первым списком продолжалась 12 лет «многим имением и многими различными писарями, не щадя серебра и всяких почестей». Успенский список состоит из в 12 колоссальных томов, содержащих в общей сложности 13 581 лист. Еще больше был Царский список, который полностью до нас не дошел.
Работа по упорядочению русских святых была оформлена на соборах 1547-го и 1549 годов, где были канонизированы многие «новые чудотворцы» и установлено общерусское почитание некоторых местных святых. Как писал об этом в «окружной грамоте» от 25 февраля 1547 года митрополит Макарий, «...уставили есмя ныне праздновати новым чюдотворцом в Руской земли, что их Господь Бог прославил, своих угодников, многими и различными чудесы и знаменми и не бе им доднесь соборного пения...»4
Другим централизаторским мероприятием, также связанным с митрополичьим кругом, была так называемая Степенная книга. Составление ее происходит в те годы, когда Иван Федоров печатал в Москве первую точно датированную печатную книгу — Апостол 1564 года. Авторство Степенной книги приписывают обычно благовещенскому протопопу Андрею, принявшему постриг под именем Афанасия и сменившему Макария на митрополичьей кафедре5. Основная идея книги — единство светской и церковной власти на Руси, начиная с Владимира Киевского и заканчивая Иваном IV. Агиографическое преломление политической истории Русского государства играло на руку осифлянам. Острие было направлено против еретиков и фрондирующих нестяжателей. Мысль о преемственности самодержавной власти московских великих князей, восходящей к Владимиру Святому и княгине Ольге, отвечала централизаторским устремлениям правительства.
С именем Макария связывали и составление обобщающих летописных сводов, прежде всего так называемого Летописца начала царства. В 1558 году Летописец редактировался. Новое редактирование и дополнение летописи было предпринято в 60–70-х годах XVI столетия в связи с созданием грандиозной исторической энциклопедии — иллюстрированного летописного свода, где рассматривалась мировая история, начиная с сотворения мира и заканчивая 60-ми XVI века6. Это был многотомный труд — детище царской книгописной мастерской. Сохранившиеся его части это — 10 томов, содержащих около 20 тыс. страниц и 16 тыс. иллюстраций. Хранятся они в Библиотеке Российской Академии наук, Государственном Историческом музее и Российской национальной библиотеке.
К обобщающим централизаторским мероприятиям в области культуры нужно отнести и такие памятники, как Стоглав и Домострой, появление которых связано главным образом с именем благовещенского попа Сильвестра.
Автограф митрополита Макария
Говоря о причинах, побудивших царя Ивана Васильевича «помышляти, како бы изложити печатный книги», послесловие к Апостолу 1564 года прежде всего упоминает о нуждах новой Казанской епархии. Рассказывается о том, как «повелением» царя и «благословением» митрополита по всей русской земле, а «паче в новопросвещенном месте, во граде Казани» воздвигались «святые церкви», для которых понадобилось много богослужебных книг. На первых порах царь повелел «святые книги на торжищих куповати». Рукописные книги, однако, были неисправными: «В них же мали обретошася потребни, прочии же вси растлени от преписующих ненаученых сущих и неискусных в разуме». Тогда-то было принято решение основать государственную типографию.
Связь начала книгопечатания на Руси с «Казанским взятием» не является вымыслом автора послесловия к Апостолу 1564 года. Она может быть подкреплена документально, хотя, как мы увидим в дальнейшем, с некоторыми оговорками.
Казанское царство пало в октябре 1552 года. Началось освоение завоеванного края. Немалую роль в этом играла церковь. Прежде всего были торжественно, в присутствии царя и митрополита, крещены плененные и привезенные в Москву казанские цари. Затем началась массовая христианизация края. Город заселили переселенцами из поволжских и северных городов. Писцовая книга Казани 1565-1568 годов насчитывает в бывшей татарской столице всего лишь 43 татарина, чуваша и «новокрещенов». На месте разрушенных мечетей были воздвигнуты белокаменный Благовещенский собор, две каменные церкви над городскими воротами, Зилантьев и Преображенский монастыри. На противоположном берегу Волги, в Свияжске, был основан Успенский монастырь с прекрасной одноверхой церковью Успения, уцелевшей до наших дней.
Вскоре была основана новая Казанская епархия; первым архиепископом «царству Казанскому и Свияскому городу» был поставлен игумен Селижарова монастыря Гурий, убежденный осифлянин. Тогда же был начат сбор богослужебных книг для Казани в монастырях и церквах Московского государства. Сведения об этом сохранились, в частности, в записных и переписных книгах монастырей.
О сборе книг для Казанской епархии упоминается и во второй Новгородской летописи под 1555 годом: «И того лета, по всем монастырем Новгородцким, сбирали денги на владыку Казанского на Гурья, да и книги певчии имали по манастырем, апостолы и евангелиа и четьи, в Казань»7. По некоторым сведениям, в Казанской епархии были и первопечатные московские издания. Так, например, в писцовой и межевой книге Свияжска, составленной в 1565-1567 годах, упоминаются «Евангелье печатное в десть на бумаге», а также «пятеры псалмы в полдесть печатных». Первым может быть одно из безвыходных Четвероевангелий. Московское происхождение Псалтырей сомнительно, ибо вопреки утверждению М.Н.Тихомирова безвыходные Псалтыри отпечатаны «в лист», а не «в четверку» («в полдесть»).
В 1574 году архиепископ казанский и свияжский Лаврентий дал вкладом в Иосифо-Волоколамский монастырь «Евангелие в десть, тетр печатное, поволока камочка дымчата, да Апостол тетр печатной же»8. Здесь идет речь об одном из безвыходных Четвероевангелий и Апостоле 1564 года Ивана Федорова и Петра Мстиславца.
Некоторые данные можно извлечь и из вкладных и владельческих записей на сохранившихся экземплярах первопечатных изданий. Одно из среднешрифтных Четвероевангелий и первопечатный Апостол уже во второй половине XVI века находились в Свияжске, в Троице-Сергиевом монастыре. Однако это был частный вклад — дар некоего Варсонофия Замыцкого9.
Владельческая запись на одном из экземпляров первопечатного Апостола свидетельствует, что он, правда достаточно поздно — в 1645 году, принадлежал протопопу из Свияжска Владимиру10. Эта запись — единственная, указывающая на Казанскую епархию, из записей более 60 известных нам экземпляров Апостола 1564 года. Из этого как будто бы можно сделать вывод, что какой-либо массовой отправки первых печатных книг в Казань не было. Поэтому-то свидетельство послесловия к Апостолу если и можно принять, то лишь с определенными оговорками. Вкладные на сохранившихся экземплярах первопечатных книг показывают, что издания эти распространялись по всей территории Московского государства.
Первопечатная книга, конечно, играла определенную роль в колонизаторской политике самодержавной Москвы. Однако не следует преувеличивать эту роль и, подобно И.В.Новосадскому, делать печатную книгу «прежде всего идеологическим орудием политического и экономического закрепощения русского крестьянства и крестьянства национальностей Поволжья и Сибири, завоеванных в эпоху Грозного»11.
Мы познакомились с тем, как происходила идеологическая подготовка начала книгопечатания в Москве. Основное внимание было уделено вопросу, который уложился в чрезвычайно емкую формулу послесловия к Апостолу 1564 года: «Дабы впред святыя книги изложилися праведне».